Русскоязычная БЛОКосфера

Февраль начался с двух новостей – сурок Фил предсказал всем долгую зиму (по версии грызуна, холода придется терпеть еще шесть недель, впрочем, для Центральной России это дело обычное), а кроме того, Рунет пожал первые плоды вступивших в силу законодательных поправок, разрешающих досудебную блокировку сайтов.

Первым «под раздачу» попал блог, расположенный по адресу russ-wolf.livejournal.com, где появилась заметка с заголовком «Как убить Путина». Напомним нашим читателям, что в результате принятых нововведений оказалась возможна досудебная блокировка интернет-ресурсов, где, по мнению прокуратуры, расположена информация с призывами к экстремистским действиям или массовым беспорядкам. 1 февраля, когда нововведения вступили в силу, пресс-служба Роскомнадзора заявила: «В рамках подготовки к реализации закона проведены все необходимые технические мероприятия». Практика показала, что насчет ВСЕХ необходимых мероприятий можно поспорить.

Штука в том, что любой закон, если он направлен на борьбу с чем-либо, по идее должен не только неотвратимо наказывать виновных, но и делать так, чтобы не страдали непричастные. Поясним на близком владимирцам примере – если принимается решение не продавать водку с 21-00, не надо при этом закрывать вообще весь магазин, не давая людям купить молоко, хлеб, макароны и прочее. Между тем, первый опыт применения закона о досудебной блокировке вылился именно в «закрытие всего магазина».

Строго говоря, под блокировку должна была попасть всего одна, упомянутая выше запись в блоге. Прокуратура же потребовала от администрации «Живого Журнала» заблокировать весь интернет-дневник, имеющий название «Дневник Славянина». Понятно, что прокуроры перестраховались – название блога как бы намекало на то, что и другие записи в нем тоже не отличаются лояльностью, интернационализмом и толерантностью. В итоге вообще получилось так, что в ряде регионов в субботу 1 февраля оказался недоступен полностью весь «Живой Журнал». Администрация «ЖЖ» объяснила это техническими причинами – мол, некоторые операторы связи получили требование прокуратуры раньше, чем «ЖЖ», а имеющееся у этих операторов оборудование не позволяет провести точечную блокировку – в результате они просто «прикрыли» всю популярную блоговую платформу.

Досудебная блокировка сайтов, по сути, представляет собой прямое нарушение презумпции невиновности – нет ни следствия, ни суда, даже обвинения еще нет, а платок на неугодный роток уже накинули. Но это ерунда. Нет сомнений, что сегодня найдется немало сторонников таких мер («пусть головой думают, что пишут!», «а вот если бы они написали такое в мусульманской стране!» и т.д.). Нет сомнений, что широкий общественный резонанс сможет вызвать только блокировка самых посещаемых ресурсов (можно представить себе, какой плач поднимется в тысячах офисов, если таким образом среди бела дня заблокируют, например, «В Контакте»). Так что скажем честно: на такие понятия, как «презумпция невиновности», большинству давно наплевать. А вот на собственный комфорт – нет. И, в связи с этим, разве не следовало бы изначально выяснить степень готовности российских операторов связи к введению новых ограничений? А выяснив, может быть, стоило еще немножко подумать над тем, как сделать блокировку экстремистских публикаций в интернете не нарушающей интересы законопослушных производителей и потребителей контента?

Важно, конечно, и то, что под категорию не нуждающегося в доказательствах экстремизма может подпасть очень многое. Как известно, до первого февраля правило досудебной блокировки распространялось на ресурсы, публикующие детскую порнографию, инструкции по изготовлению и употреблению наркотиков и сайты с призывами к суициду. Тут все достаточно прозрачно и понятно, а курьезы и несуразности теоретически могли возникнуть только, скажем, в случае блокировки ресурса с фрагментами тарантиновского «Криминального чтива» - там есть сцена приготовления дозы героина. Впрочем, на практике каких-то подобных, широко известных казусов вроде бы не было.

А вот с экстремизмом дела обстоят куда интереснее. К примеру, сходил человек на почту, потом пришел домой и написал в «уютном бложике» о том, как бы хотелось взять пулемет, вернуться и «выразить благодарность» сотрудникам за хорошую работу – чем не экстремизм? Или, скажем, кто-то, не сильно согласный с политикой муниципальных или региональных властей, напишет о том, что хорошо было бы высказать посредством пикета или митинга все накипевшее у здания мэрии или обладминистрации, да еще «максимальный репост» попросит – тоже получается вполне себе призыв к массовым беспорядкам и участию в незаконных акциях. Санкции-то на митинг у него нет и не предвидится.

Шутки шутками, но на самом деле – что такое экстремизм? «Википедия», например, отсылает нас к работе «Addressing Extremism» докторов Питера Коулмана и Андреа Бартоли. Там, в частности, сказано: «Экстремизм... проще всего определить... как деятельность (а также убеждения, отношение к чему-то или кому-то, чувства, действия, стратегии) личности, далёкие от обычных общепринятых. В обстановке конфликта — демонстрация жёсткой формы разрешения конфликта. Обычно, одни экстремистские действия некоторыми людьми рассматриваются как справедливые и добродетельные (например, просоциальная «борьба за свободу»), а другие экстремистские действия — как несправедливые и аморальные (антисоциальный «терроризм»). Это зависит от ценностей, политических убеждений, нравственных ограничений оценивающего, а также от его отношений с деятелем».

Сравнительно недавно СМИ сообщили о смерти Хиро Онода – самого, наверное, знаменитого японского солдата – того, кто не поверил в сообщение о капитуляции Японии во Второй Мировой войне и еще десятки лет партизанил на Филиппинах. Напоминания о том, как жил и воевал этот действительно незаурядный человек, вызывали у комментаторов по большей части восторженные возгласы типа «настоящий самурай!», «вот это мужик!», «честь и слава!» - ну и так далее. Хотя, если разобраться, действия Онода носили откровенно экстремистский характер, пусть и в результате недоразумения. А восторженные комментаторы, стало быть, дружно одобряли экстремизм. А ресурсы, публиковавшие комменты, соответственно, осуществляли пропаганду экстремизма. Какое широкое поле для деятельности прокуратуры и Роскомнадзора!

Этот пример мы привели не для того, чтобы «перевести стрелки» с реальных экстремистов на мнимых, а просто, чтобы показать, как велика вероятность того, что экстремистским может стать и достаточно невинное, на первый взгляд, сообщение. Все дело лишь в том, у кого есть право на вынесение подобного вердикта. Сейчас оно находится в руках тех, кому, например, не кажутся экстремистскими предложения сжигать на кострах людей нетрадиционной ориентации или сердца этих людей.

Впрочем, конечно, к такому положению вещей мы тоже, в конце концов, привыкнем. Как это рассуждал у Достоевского Родион Раскольников: «Ко всему-то подлец-человек привыкает!». Рассуждал-рассуждал, а потом, как мы все помним, взял топор, да и зарубил старушку-процентщицу и сестру ее кроткую Лизавету. О, пора закругляться, кажется, мы написали что-то на грани пропаганды экстремизма!