Последний приют жертв ГУЛАГа оказался бесхозным

Менее чем в километре от деревни Сергейцево Ковровского района, на краю векового соснового леса, прямоу просеки под линией ЛЭП случайные путники неожиданно натыкаются на несколько могильных оградок, несколько старых, по большей части покореженных памятников и пару деревянных крестов.

Забытая ГЭС
Приглядевшись, можно увидеть несколько деревянных табличек на могильных холмиках, а самих могил там, похоже, несть числа – оплывшие, заросшие травой и заваленные ветками бугорки теряются повсюду среди высоченных сосен. Очевидно, что это кладбище. Однако никакого погоста в том месте официально не значится. Местные жители поясняют: могилы в лесу – заброшенное лагерное кладбище, на котором хоронили зэков. Причем особенно много еще в сталинские годы…

Директор ДК соседнего поселка Малыгино Нина Васильевна Соколова в числе первых обеспокоилась судьбой неформального погоста. Она провела «экскурсию» по страшному сосновому бору, показав следы массовых захоронений. История этого места вкратце такова: в 1940 году у поселка Пакино началось строительство Нижнеклязьминской ГЭС. Для обеспечения стройки дармовой рабочей силой ГУЛАГ устроил там лагерь для заключенных, которым надлежало возводить плотину на реке и рыть огромный котлован под фундамент здания гидроэлектростанции. Потом грянула Великая Отечественная. Стройку ГЭС сначала «заморозили», а потом проект и вовсе положили на полку. Но лагерь в Пакино остался, позже преобразованный в исправительную колонию строгого режима № 7, которая там существует до сих пор.

Из этого лагеря в 40-е и 50-е годы в сосновый бор близ Сергейцево и привозили умерших от непосильного труда, голода и болезней заключенных, большинство из которых в ту пору были из числа репрессированных и невинно осужденных. Людей зарывали в братских могилах десятками, никаких памятников при этом не ставили, в лучшем случае втыкали колышки с номерами на табличках, которые потом быстро сгнивали, падали и захоронения становились безымянными.

Рассказ старожила
- После начала Великой Отечественной войны я пошел работать на местное торфопредприятие, – вспоминает коренной житель деревни Сергейцево, ветеран трудового фронта, 85-летний Ленард Федорович Зубрев. – Тогда мне было 13, и мы со сверстниками заменяли взрослых, ушедших на фронт. Однажды, ранней весной 1942 года, когда еще было полно снега, после смены меня назначили дежурным на всю ночь – сторожить инструмент: лопаты, резаки и прочий инвентарь. Утром, сдав свой «пост», отправился домой. Снег уже раскисал, кругом разливалась вода, поэтому пришлось идти в обход. Проходя по краю соснового леса, в предрассветном тумане неожиданно наткнулся на жуткую «поленницу».
Целым штабелем там лежали мертвецы! Голые, синие, страшные, тощие до невозможности – кожа да кости. Зрелище было ужасное, я отшатнулся от такой находки и побежал в деревню. Оказалось, в лес привезли умерших из недавно образованного лагеря. Раньше примерно в том месте был скотомогильник, деревенские павшую скотину зарывали. А лагерное начальство решило там людей закапывать. И после хоронили зэков в лесу регулярно.

Как утверждает старожил, все местные об этом знали, но старались данную тему не обсуждать. Ведь в деревне тоже то и дело случались аресты.
- Многих из тех, кого тогда забрали, помню до сих пор, – говорит Ленард Зубрев. – Хорошие были люди, достойные: Лука Белоусов – местный учитель, Георгий Виноградов и Василий Бычков – работники торфоразработок и еще один мужичок по имени Иван, фамилию запамятовал, лучший сказочник считался на всю округу, дети его сказки слушать любили. Все они вдруг стали «врагами народа». Из них только Белоусов, отсидев в лагере 6 лет, вернулся домой. Виноградов погиб как раз в пакинском лагере и похоронен где-то среди тех самых сосен, а судьбы двух остальных мне неизвестны. Там весь лес в могилах, их были сотни, а может, и тысячи.

Мученик в могиле № 226
Несколько лет назад выяснилось, что в одной из безымянных могил покоится священномученик протоиерей Сергий Константинов, родом из подмосковной Яхромы, служивший до ареста в 1937 году настоятелем Вознесенской церкви в городе Кимры Тверской (тогда Калининской) области. После почти четырехлетних мытарств по тюрьмам и лагерям отец Сергий был переведен в пакинский лагерь, где 26 ноября 1941 года скончался от непосильного труда и голода. В деле батюшки указано, что его похоронили в могиле № 226. А в 2000 году архиерейский собор Русской православной церкви причислил Сергия Константинова к лику святых. Его родственники недавно приезжали сюда, искали эту могилу, да, попробуй, найди! Там давно ни табличек, ни номеров…

Ленард Федорович скромно умалчивает о том, что именно он по благословению местного благочинного своими руками и на собственные средства устроил небольшой мемориал в честь священномученика Сергия, установив на бывшем лагерном кладбище деревянный крест с табличкой и небольшую оградку. Место это условное, где именно похоронен священник до сих пор неизвестно.

Жители Сергейцево рассказывают, что хоронить заключенных из пакинской колонии продолжали и позже -вплоть до начала 90 -х гг., хотя это были уже лишь единичные захоронения. На неформальном погосте действительно можно видеть две деревянные таблички на могильных холмиках, где значится «Упокой, Господи, душу раба твоего во узах почившего».

Есть и один памятник с обозначением данных погребенного и с его фотографией: Адольф Артемьев скончался в 1968 году в возрасте 37 лет. Говорят, что этот памятник, как и несколько других, плохо сохранившихся, установили родственники заключенных. Но эти надгробия относятся к позднему периоду, когда в Пакино сидели уже по большей части уголовники. Могилы же жертв политических репрессий, которых в сергейцевском бору несть числа, кроме поставленного ветераном Зубревым креста памяти священномученика Константинова, ничем и никем не отмечены.

Субботник на погосте
Кладбище под Сергейцево официально не существует. Недавно там при прореживании леса вдоль линии ЛЭП спиленными деревьями повредили и те немногие памятники, что оставались на месте безымянного погоста. А потом груды веток и бревен, словно нарочно, свалили прямо на могилы, в том числе рядом с устроенным Зубревым мемориалом. Один из старых могильных крестов при этом был снесен.

- Почему люди такие черствые? – удивляется дочь Зубрева Ольга Ленардовна Гусева, жительница Москвы. – Видят же, что пусть и неформальное, но кладбище! Там ведь ступить негде – кругом одни холмики. Даже к захоронениям уголовников надо относиться по-человечески, они ведь тоже люди. Что же касается невинно осужденных, которых в первые полтора десятка лет существования пакинского лагеря там было большинство, их память тем более следует уважать.
- Мы обязательно привлечем нашу молодежь, проведем на месте пакинского кладбища субботник и постараемся хоть как-то привести его в порядок, – сообщила Нина Соколова. – Иначе просто больно смотреть на то безобразие, что здесь творится!

Вероятно, лесному погосту близ Сергейцево необходимо придать официальный статус кладбища, а возможно, и мемориала. Не исключено, что у многих, потерявших своих родственников в пору сталинской мясорубки, близкие покоятся именно там – среди много видевших и грустно шумящих высоченных корабельных сосен…