«Я живу в своем народе»

Известному владимирскому писателю Альберту Карышеву исполнилось 75 лет. Альберт Карышев удостоен премии московского журнала «Наш современник», попал в антологию русской прозы под названием «Российские дали» (2006 г.). В свое время он вел активную творческую переписку с такими известными писателями, как Виктор Астафьев и Василь Быков, дружил с Сергеем Голицыным и Василием Росляковым. Лучшие книги Альберта Карышева «День Победы», «Пленные немцы в Григорьевске», «Всю жизнь», «Плач ребенка» изданы центральными издательствами. Последние - «Сон», «Грибы - братья меньшие», «Листья на воде» - вышли во Владимире.

Я читал рассказы А.Карышева, написанные за последние годы, и думал, каким легким стало его перо, какой духовной стала его аура. С годами и житейским опытом окрепло его мастерство. «Это все моя Юромка», - утверждает писатель в нашей беседе с ним. А мне в этом «моя Юромка» слышится есенинская интонация - «Липа моя липа, липа вековая» или «клен ты мой опавший». Просветленная мудрость наступает для человека, когда он называет землю своей, когда мать-земля поистине становится родной. Когда автор действительно чувствует с ней «самую жгучую, самую смертную связь» (Н.Рубцов). Потому и началась наша беседа с вопроса:

- Как вы относитесь к своей земле, к лесам, которые, увы, так часто теперь горят. Что творится с ней, с нашей родимой землей?
- Это настоящая беда. Душа разрывается от неслыханно варварского отношения к ней. Если в Отечественную войну наши отцы и деды боролись за каждую пядь земли, поливая ее кровью, то сейчас она преступно оставлена в запустении. Подумайте только, русский крестьянин дорожил каждым клочком земли, сколько пота, слез на ней, кормилице, было пролито! И вот теперь она никому не нужна, там поселилась мерзость запустения. И это ли не признак нашей деградации, сколько бы ни утверждали обратное наши правители?

- Еще Иван Александрович Бунин утверждал: «Вся Россия - это деревня», и в этой формуле мы видели суть нашего Отечества. За ней, этой формулой, мы ощущали запах земли, благоухание трав, неземную красоту наших лесов, полей и рек. А глобализация, обслуживающая мегаполисы, все, что вне их, превращает в пустыню. Как говорил Ф.Ницше, пустыня ширится.
- Да, мегаполисы, словно раковая опухоль, разрастаются по лицу земли, сея моральное разложение, потребительские похоти, власть денег.

- Наверное, об этом ваш рассказ «Смертельная угроза», который я недавно прочел в «Нашем современнике». В нем явно угадываются апокалипсические черты. Что это за таинственные «белоголовки», которые втихую, но явно и упорно заполняют землю?
- Этот рассказ, к сожалению, не вымысел. Я вообще в последнее время ничего не выдумываю, потому что сама жизнь преподносит такие трагические сюжеты, которые не выдумаешь. Белоголовка существует в реальности, она стала настоящим бичом нашей земли. Как ни сражались мы с ней (и вырывали с корнем, и палили), а ей все нипочем - она разрастается еще гуще. Уже тропинку от дома в ней протоптали, как в лесу. Идешь, а она над тобой властвует, и в окна стучится по ночам так, что жуть берет…

Я специально выбрался из деревни в город, ходил в областную библиотеку, целый день смотрел научные справочники, но так ничего похожего и не нашел.

- Может, действительно, как утверждает старушка из вашего рассказа, белоголовку «мериканцы напустили»?
- Не знаю, но факт есть факт: что-то таинственное, астральное появилось в наших краях. Хотя Юромка моя - еще рай по сравнению с другими местами. Я давно хотел написать о ней. Она - своеобразный Барбизон, и собрались в ней люди творческие - заслуженный артист России Александр Алексеевич Лемешкин; доктор филологических наук Август Копелиович; летчик, воевавший в Корее, Юрий Феоклистов… Живут тут и «новые русские», бизнесмены. С одним из них я сдружился, это настоящий труженик, работает по 24 часа в сутки. Но, независимо от профессии и образования, мы все тут превратились в крестьян-земледельцев. В поте лица выращиваем овощи, ходим по грибы и ягоды в лес…И все друг друга поддерживаем в этих трудах. Помню, как я, фактически в дар получив этот домик, стоящий на горе, вырывал бурьян, набросал целую гору под самую крышу, так вся деревня сбежалась посмотреть и, между прочим, одобрила мое трудолюбие, с чего и началась наша дружба, которой горжусь. Деревня меня приняла за своего!

- Да, берусь утверждать, что природа вам не чужда. Вспоминаю ваш рассказ, где вы называете прогулки в лес по грибы «необъяснимой мистической страстью». Рождается мысль, что не просто грибник банальный, а грибник-философ. Вы выносили целую философскую систему, блуждая с корзинкой по лесу, а ваш читатель познает ее вслед за автором.
- Вы сами точно назвали в своем послесловии к моей книге «Грибы - братья меньшие» мои леса сокровенной Россией, которую я обрел здесь. Да, пришло время отшельничества, только в лесу возможно обрести убежище от суеты и шума больших городов. В лесу действительно начинаешь думать по-другому, всматриваться со стороны на все события нашей сложной жизни…

- «Съедобный гриб - последний друг человека»? Братство можно найти еще в грибах?
- Да, есенинские аллюзии всегда мне сопутствуют: «И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове». Но все не так плохо - в этих лесах, в деревнях я встретил много хороших людей, и это тоже моя сокровенная Россия. Вот недавно написал, о ком бы вы думали - о кладоискателе! Это реально существующий человек. Простой русский мужик с золотыми руками, строивший дворцы нуворишам, мог бы скопить неплохой капитал, а он взялся искать клад. Приходил и к моей избе, искал с металлоискателем. «Что-нибудь нашел?» - спрашиваю. - «Да только один царский рубль», - отвечает. Да не золото он ищет, он ищет корни свои, какую-то свою Атлантиду, что так свойственно «загадочной русской душе».

- Это еще хорошо - у человека есть интерес, но все чаще русский человек спивается, превращается в бомжа. Мы ведь не немцы или англичане, у которых свой дом - крепость, нам еще что-то всегда надо…
- Нет, слава Богу, у нас в Юромке не спиваются. Скорее, живут как-то неспокойно, под дамокловым мечом, реформы эти неумные всех достали. Похоже, правители живут там, наверху, своей жизнью, а народ - внизу - своей, и первым народ не нужен. А я-то живу в своем народе.

- Я знаю, что вы ходили на судах в заграничные плавания. Закончили Ленинградский кораблестроительный институт, отсюда ваш роман «Усталая подлодка», напечатанный в журнале «Воин России». Морская тема и в рассказе «Мой парус», но здесь герой-мореход выбрал себе профессию спасателя. Это рассказ-притча?
- Конечно, мой герой в огромном бурном море подбирает гибнущих людей. К сожалению, в последнее время на писателя перестали смотреть как на спасительный маяк, указующий верный путь. А читают все больше гламурную литературу, которую можно пережевывать, как гамбургер, машинально. Ведь вся классическая литература, и в особенности русская, искусством слова спасала человека, ее пафос в свое время и меня привел на путь творчества, а значит, и спасения.

- Вероятно, вам по душе творчество Экзюпери, он - летчик-писатель, а вы моряк-писатель?
- Конечно, мне до него далеко, но я люблю его творчество, потому что эти две профессии стали сокровенно родными. Как ему, так и мне. Но я все-таки воспитан на Джеке Лондоне, мальчишкой запоем читал его. Но больше всего поразил меня Гоголь, его щедрая образность. Обычные тривиальные штаны, например, он сравнивал с Черным морем. Это только он может. Но роднят еще и язык, и знание народной жизни изнутри. А самое главное в смехе сквозь слезы - боль за Россию.

- В вашем рассказе « К вопросу о летающих тарелках» слышится эта гоголевская боль…
- Да, я пытался передать, на примере жизни скрипача Леона Зайцева некий тупик бытия. «Чистые сердцем» не могут выжить в этом обществе. Родина на глазах становится чужой и обретает какие-то черты НЛО, чего-то непонятного, страшного.

- Скажите, как вы относитесь к современной прозе?
- Петрушевская, Улицкая, Сорокин…Читаешь, все так наворочено, думаешь: зачем пишут? Возвращаешься к Бунину, Чехову, Достоевскому - здесь все от души, от любви в Отечеству. В современной прозе - от любви к себе. Сплошное ремесленничество, и никакой боли. Юрий Поляков где-то написал: «Раньше писатели говорили о литературе, о ее проблемах, а современные писатели - московские мальчики - собрались, и, думаете, о чем они говорят: о коттеджах, о виллах, в лучшем случае о литературных премиях, но только не о литературе».

- Вот мы сидим за столом вашей внучки. Давайте поговорим о вашей семье.
- Анечка живет в Москве, окончила Щепкинское театральное училище, ждет настоящей роли в кино, а я переселился в ее комнату. Рассказы писались в честь любимой жены, внучки. Семья - это еще одна моя сокровенная Родина.

- Да, это заметно по вашим рассказам, где Анечка и Вера Владимировна присутствуют как равноправные персонажи. А жена ваша - как Прекрасная Дама у А.Блока: преклонение перед ней видно и в жизни, и в творчестве… Но вернемся к вашей творческой судьбе. В последнее время вы много печатаетесь в «Нашем современнике», в «Воине России» - известность широкая, а гонорары вам платят?
- Да, я благодарен этим изданиям. В «Нашем современнике» получил премию, чем очень горжусь. Но гонорары, к сожалению, небольшие, не то что в советское время, когда писатель мог безбедно жить на них. Бедность журналов - показатель того, что роль современного писателя, к сожалению, доведена до бесполезного донкихотства. Его труд рассматривается властями как хобби. По сути, сегодня настоящий писатель приравнен к бомжам. Но дело не в корысти. Есть свой читатель, который поддержит и морально, и материально. Есть семья, где читают мои книги всю жизнь. Спрашивают жену, кто написал. А та с гордостью отвечает: «Мой муж». Есть женщина, с которой переписывались много лет. У нее внук - даун, вот она и воспитывала его на моем рассказе «Дурная кровь». Это, так сказать, моральная плата за творческие труды. Есть и материальная, не менее дорогая мне. В Юромке выхожу утром на крыльцо, а там - пара яичек деревенских и четвертинка козьего молока. Это стоит и миллионов долларов, и сомнительной славы.

- Прочитанный сегодня вами рассказ «Радость пиления дров» написан в идиллической манере: муж и жена с радостью идут в лес заготовить сухостоя на зиму. Они настроены романтически, разглядывая каждый лист и любуясь им, радуясь просыпающемуся солнцу…Но кто-то уже промолвил, что лес отдают в частные руки и скоро дорога в него будет перегорожена. Тут-то идиллия супружеской четы и заканчивается. Кончается и рассказ трагическим вопрошанием: «Неужели в мой лес, в котором я знаю каждый кустик, в котором раздавался смех моей жены, внучки, и эхо это до сих пор витает в нем, я не смогу войти больше?». Простите за пространный пересказ, я правильно угадал ваши мысли?
- Вы угадали, это только внешне идиллический рассказ, а суть его трагическая. И это проблема не только моя. То и дело слышишь: перегородили берег речки, и нельзя в ней удить рыбу, искупаться веками здесь живущим людям. Русский человек на собственной земле становится лишним. Теперь и до моего леса добрались: хотят отнять мою отдушину, мой храм, мою жизнь…

- Вы упомянули храм. А как вы относитесь к православию?
- Всегда было в России: без Бога не до порога. Попробовали жить без Бога - и вот к чему пришли. Духовное обнищание, моральное разложение, оскудение души породили мерзость запустения всюду. Это я, к сожалению, начал понимать на склоне лет. Недаром люди потянулись к церкви. Так и я: обвенчались с женой, повенчали в Успенском соборе внучку. Верю, что с православием Россия вернется на твердое основание и будет по-настоящему возрождаться. Вот и в нашей Юромке на чудом собранные скудные народные средства построена церковка в честь Успения Божией Матери. Посчастливилось присутствовать на воздвижении креста над куполом храма, на торжественном богослужении в честь его открытия.

- Не случайное совпадение, а рифма: ведь вы родились именно в Успение…
- Да, я праздновал на сей раз свой день рождения не так, как раньше: в радости всех православных людей. И душа моя светилась и летела, как птица…

- И это вселяет веру в благодатное продолжение вашего творчества. В добрый путь!
Фото автора.Автор: Вячеслав Улитин, поэт, член Союза писателей России