Горький хлеб

Жительнице г. Владимира Александре Андреевне Пичугиной было всего тринадцать лет, когда началась война. О том, кто такие немцы, она знала больше, чем ее сверстники из деревни Шепелево. Знала из бесконечных рассказов отца…

Андрею Петровичу Будикову довелось воевать с ними еще в Первую мировую, при царе Николае Втором. Попав в немецкий плен, он шесть лет подряд стерег скотину одной богатой семьи. Он даже женился на немке, которая родила ему двух дочерей. Но когда появилась возможность вернуться в Россию, Андрей без особых раздумий уехал, ничего не взяв с собой, кроме наволочки, которую вышил собственными руками.

Вернувшись домой, он снова женился - на односельчанке красавице Насте. У них родилось двенадцать детей. Старший сын Николай в первые же дни войны добровольцем ушел на фронт и погиб под Москвой. Средний - Иван - ушел по мобилизации. В одном из боев зимой 1941 г. был тяжело ранен. Морозы тогда стояли под сорок. На поле только что закончившегося сражения на подступах к столице раненых подбирали долго. Поэтому Иван отморозил ступни и лишился пальцев на обеих ногах. А его отец, услышав слова Сталина: «Если нужно, призову на фронт своих ровесников, но Москву не отдам», тоже начал было собирать вещмешок, привезенный из Германии. Но, к счастью, он не пригодился: фашистов и без ветерана оттеснили от Москвы.

А тринадцатилетняя Шура тогда устроилась посудомойкой в столовую возле железнодорожного вокзала. Старожилы областного центра должны помнить это приземистое здание зеленого цвета. Тогда немало фашистов под Москвой попало в плен. Часть из них на товарняках доставили к нам. Четверых пленных использовали на погрузочно-разгрузочных работах на станции Владимир, а Шуре поручили их кормить.

- Ближе к полудню повар столовой нальет в кастрюльки жидкий суп с двумя кусочками мяса, наложит в судки второе из разных овощей и попросит меня нести все это туда, где работали немцы, - вспоминает Александра Андреевна. - Дрожа, я уходила выполнять просьбу. Вдруг споткнусь на крутых и скользких лесенках и пролью суп, или, чего доброго, силой отберут недобрые люди. Ведь тогда все голодали. Но, к счастью, все обошлось. Пленные немцы, еще совсем молодые рыжие ребята, всегда встречали меня с искренней радостью: «О, майне медхен, гутен таг, гутен таг. Чего там сегодня? Котлет есть, а гуляш?».

- Дождавшись, пока они съедят все принесенное, я в сопровождении нашего охранника с посудой уходила обратно в столовую, где, строго по карточкам, кормили нас самих.

Давали по двести граммов хлеба в сутки, но Шура его не съедала, а складывала в холщовый мешочек и в выходные дни приносила домой в Шепелево престарелой матери и сестренкам. А в рабочие дни девочка вместе с подругой жила во Владимире на съемной квартире у неимоверно скупой хозяйки. Правда, и платили за жилье не так много: два килограмма пшеницы в месяц, которую она скармливала курам.

Да, как же странно переплетаются людские судьбы. Отца, находившегося шесть лет в плену, кормили постной похлебкой немцы, а его младшая дочка два года подряд носила еду самим немцам, которые оказались в плену уже у нас. А родись у владимирца Андрея Будикова в далекие двадцатые годы в Германии не дочери, а сыновья, - ведь они могли даже оказаться в рядах фашистских завоевателей. И, возможно, тоже попали бы в плен, и кормила бы их шустрая девочка Шура, не догадываясь о том, что она - их сводная сестра.Автор: Василий Чумаров