А началось всё с простого «Блям!»

3 августа этого года исполнилось бы 60 лет режиссеру Евгению Некрасову. Так случилось, что при жизни Евгений Олегович юбилеи не праздновал – то не хотел, то не мог в силу сложившихся трагических событий. Я был знаком с Некрасовым 30 лет, дружил с ним, учился вместе на факультете иностранных языков Владимирского педагогического института, работал в творческих коллективах под его началом, фиксировал на бумаге общие эпизоды нашей жизни. Публикуя здесь короткий отрывок из записок под общим названием «Вспомни, товарищ…», посвященный Некрасову, я приглашаю всех друзей Евгения Олеговича на встречу, которая состоится 10 сентября в Областном доме работников искусств.

Дело происходило в просторной аудитории института во время репетиции факультетской художественной самодеятельности. Это был важный момент: на пепелище угасающего Первого Объединения Непризнанных Талантов (сокращенно «ПОНТ») зарождался новый коллектив – театр факультета иностранных языков. Я ни о чём таком не догадывался.

Ставили «Клопа» В.В. Маяковского, и уже давно – успели собрать технику, наметить главных исполнителей. Одним словом, трудились в поте лица вот уже два дня. А по понятиям самих студентов и их вдохновителя - вечно взлохмаченного человека шестидесятого размера Евгения Некрасова, – это был срок приличный. При этом велась постоянная селекционная работа - т.е. отлавливали первокурсников для подсобных работ. Вот и меня поймал, буквально за шиворот, сам Некрасов прямо на лестнице. Был апрель 1976 года, после третьей пары я бежал на свидание. Диалог был недолгий. Я изворачивался, придумал оригинальный план отлова действительно достойных для занятий после шести часов учебы.

Но Некрасов был неумолим. Он был само вдохновение, порыв - при этом надо заметить, что на нём был его легендарный красный свитер. На самом деле свитера в полном смысле этого слова давно уже не было – он истлел, рукава развязались, но воротник и грудь алели и означали, что предстоит работа. Одним словом, от Некрасова пахло премьерой! Но я всего этого не знал.

Итак, вброшенный сильной рукой в аудиторию, дико озираясь на присутствующих «звезд» нового театра и не догадываясь об этом, я почти с ужасом взирал на какие-то верёвки – или это в самом деле были провода у театральных, но очень ветхих фонарей? В ответ на заманчивое предложение исполнить простую роль осветителя я вполне серьезно заявил: «Светить не буду! Я электричества боюсь». Все приняли эту фразу за шутку, и даже удачную. В жизни так бывает, хотя чаще случается наоборот – шутки принимают всерьёз, а человека в штыки.

Серьёзным оставался один Некрасов, который вдруг взорвался (что он делал и потом довольно часто, но только во время предпремьерной суеты), выкрикивая что-то наподобие: «Кто привел сюда этого хулигана? Что ты вообще можешь!». Я гордо ответил: «Могу стишок прочитать. У меня голос громкий». Но как раз эту шутку вообще никто не понял. Некрасов просто показал на доску, где было что-то начертано, приказал: «Читай!». Я с полной уверенностью, что сейчас-то меня точно выгонят, просто озвучил текст Маяковского: «Товарищ, спеши на представление «Клопа»! У кассы хвост, в театре толпа. Но только не злись на шутки насекомого - это не про тебя, а про твоего знакомого!». При этом сравнил толпу с присутствующими в аудитории, а объект шуток – насекомое - с самим Некрасовым, что было уже лишним в моей ситуации: меня перестали отмечать как постореннего, надавали всевозможных ролей, каковых у каждого из артистов было не менее трёх.

В этот же вечер репетировали сцену свадьбы, где я исполнял роль одного из гостей и, по гениальной задумке режиссера, должен был выносить к авансцене пустые бутылки в авоськах, что символизировало бы выпитое. Авосек не было, пустых бутылок тоже, и потому я, выйдя к краю сцены, просто сказал: «Блям!». Пауза, музыка. Действие продолжалось, но когда это «Блям!» прозвучало во второй раз, все присутствующие захлебнулись от смеха. Отсмеявшись, Некрасов заметил: «Будет толк. Этого хулигана я привел. Но поживём – увидим…».Автор: Владимир БЛИНОВ, кандидат педагогических наук, доцент