На могилу дедаОтыскать место захоронения солдата помогли чудо и добрые люди

Для нашей семьи 9 Мая - праздник со слезами на глазах. Именно 9 мая 1945 г. моей бабушке Марии Александровне принесли похоронку на мужа Ивана Григорьевича. Она осталась одна с тремя детьми, младшим из которых был мой отец.

Мой дед, ефрейтор Иван Елфаков, 900 дней и ночей оборонял Ленинград, брал штурмом Ригу. В конце войны его 213-й стрелковый полк 56-й стрелковой дивизии блокировал в Латвии тридцать пять немецких дивизий Курляндской группировки, это более 200 тысяч гитлеровцев. 20 апреля 1945 года, в день рождения Гитлера, немцы пошли на прорыв. На острие их атаки стояла часть, где служил дед. Он был несколько раз ранен, но не оставил свою позицию. Немцы так и не смогли прорвать кольцо окружения и через две недели сдались. А мой дед 21 апреля умер в госпитале…

В 1970 г. мой отец сделал запрос в архив Министерства обороны. Пришел ответ, в котором говорилось, что дед похоронен в Латвии, в Салдусском районе близ хутора Кивенеки.

К нашему стыду, в те годы на могилу солдата мы так и не съездили, хотя каждый год собирались. Уже Латвия стала заграницей, умерла бабушка, умерли двое из трех ее сыновей. Моему отцу исполнилось 74 года, он инвалид I группы и нуждается в постоянном уходе, который осуществляю я, его сын. Нам стало казаться, что могилу деда мы не увидим никогда.

Наступил год 65-летия Победы. И я решил во что бы то ни стало съездить вместе в отцом в Латвию. Обратился в турфирму, но там меня быстро поставили на место. Оказалось, что мы с отцом не подходим для въезда в Шенгенскую зону, куда сейчас входит Латвия. Отец - пенсионер и инвалид, я за ним ухаживаю, получаю за это пособие 1200 рублей и поэтому (закон такой!) не могу больше нигде официально работать. А чтобы получить визу в Латвию, я должен был предоставить справку с места работы, что у меня зарплата не меньше 25 тысяч рублей! И что тут делать?

Неожиданно, в начале февраля, отец сказал мне, что он написал письмо В.В. Путину и рассказал о нашей проблеме, а теперь его вызывают в приемную «Единой России». Воспитанный пионерско-комсомольскими организациями, я до сих пор живу по принципу «Не важно, что родина сделала для тебя, важно, что ты сделал для Родины». За всю жизнь я у государства никогда ни о чем не просил, поэтому отнесся к инициативе отца очень прохладно. Но отказываться было неудобно, и мы с отцом пошли в общественную приемную «Единой России», где в тот день вел прием председатель Законодательного Собрания области В.Н.Киселев. Я проводил отца до кабинета, а сам вышел на улицу. Когда минут через 20 вернулся - не поверил своим глазам. Отца окружили корреспонденты с микрофонами и телеоператоры. «Что, нам обещали помочь?» - спросил я у отца. «Да, да, Путин обещал», - ответил он. Действительно, «Единая Россия» взяла на себя большую часть расходов и визовую поддержку.

И тут началось... С февраля и до начала апреля я целыми днями ходил по ОВИРам, турфирмам, паспортным столам, вокзалам и еще Бог знает куда. Даже вывихнул ногу и заканчивал хождение уже с клюшкой. В середине апреля нам сообщили, что тур в Латвию на двоих (на одни сутки, без питания) - готов. В 10 утра мы приезжаем в Ригу, и уже в 16 часов следующего дня выезд в Москву. Когда я обращался в турфирму, я объяснил, что еду не в развлекательную поездку, а на могилу деда, и просил, чтобы нас разместили как можно ближе к хутору Кивенеки, где он похоронен. Мне пообещали, и я надеялся, что одних суток нам вполне хватит.

Посчитав свои сбережения, заняв у друзей, 20 апреля мы с отцом приехали в Москву. Я оставил его на Рижском вокзале, а сам отправился в турфирму, где мне должны были отдать паспорта с визами. Милая девушка с гордостью мне рассказала, какой замечательный отель нам забронировали: рядом с Юрмалой, номер с видом на море.

- Это всё замечательно, - сказал я. - Но ведь мы едем не красотами любоваться. Сколько от отеля до хутора Кивенеки?

- Ой, вы знаете, - слегка смутилась милая девушка. - Произошла накладка… Принимающая сторона не нашла хутор с таким названием.

- Но почему вы сообщаете нам об этом за два часа до отхода поезда, а не заранее?! - обомлел я. - Вы понимаете, что я, с отцом-инвалидом на руках, в чужой стране, без знания языка, без транспорта всего за одни сутки должен найти могилу солдата, погибшего 65 лет назад!

Но милая девушка только хлопала ресничками. Кое-как взяв себя в руки, я попросил ее показать мне на карте, где находится отель и на каком расстоянии от него находится Салдусский район. Оказалось, что между ними - примерно 200 километров… Я вышел, не попрощавшись.

Отцу я ничего не сказал и всю ночь в поезде не спал. Куда мы едем? Зачем? Сколько трудов, столько чаяний, и все напрасно! Лишь одна маленькая надежда у меня была на водителя, который должен был нас встретить и отвезти в отель, - может, он что-то подскажет… 21 апреля, в тот день, когда умер мой дед, мы были уже в Риге. На вокзале нас встретил высокий белокурый парень по имени Андрес, очень внимательный и обходительный молодой человек. У него был единственный «недостаток»: он совсем не говорил по-русски. Я пытался объяснить, что нам нужно, но… языковой барьер мешал. Тогда решили ехать в отель: там, насколько я понял, есть русскоговорящие.

Отель, куда нас привез Андрес, находился в 70 км от Риги, на берегу моря. Небольшой, очень уютный, но абсолютно пустой: мы с отцом были единственными постояльцами. Нас встретила миловидная блондинка по имени Марика. Она сказала, что знает все европейские языки, включая русский. Я объяснил суть дела, она перевела Андресу, который сразу же стал искать в Интернете хутор Кивенеки. Минут через пять он сказал, что ни в Салдусском районе, ни в Латвии вообще хутора с таким названием нет…

Я буквально упал на стул, опустил голову; от обиды навернулись слезы… Но тут меня окликнула Марика: «Смотрите, Андрес нашел в Салдусе исторический клуб, который следит за могилами солдат вермахта!».
«Что за бред, - подумалось мне. - Я что, приехал в Латвию, чтобы посетить гитлеровское кладбище?». И вдруг меня осенило.

- Марика, если в Салдусе есть клуб, который ухаживает за немецким кладбищем, то ведь должны быть люди, которые ухаживют за могилами русских солдат! Попроси Андреса, пусть он поищет в Сети.

И всего через несколько минут Андрес нашел адрес и телефон «Русской общины» города Салдуса, где находилось также общество ветеранов Великой Отечественной войны. Мы стали звонить, но телефон не отвечал. Надо было что-то решать, причем немедленно.

- Марика, - спросил я, - а сколько стоит обед в дешевой кафешке?

- Примерно 10 латов на двоих.

Я достал все деньги, что у меня были: литовские литы (дали друзья) латвийские латы, евро и рубли.

- Марика, я оставлю себе 10 латов, а все остальное предложи Андресу. Скажи: мы очень просим довезти нас до Салдуса и помочь найти «Русскую общину».

Марика перевела, Андрес задумался. Наступила гнетущая пауза. Неужели я предложил мало денег? Но у меня больше нет…

- Он говорит, - наконец произнесла Марика, - что денег-то хватает. Но ведь телефон не отвечает, и вы можете никого не застать в общине, поездка будет напрасной.

- Ничего, только пусть Андрес забьет их телефон в память своего мобильника, чтобы звонить им в дороге.

Мы с отцом сели в старенькую «Альфа-Ромео» Андреса. Куда мы ехали, что нас там ждет, я представлял себе смутно, но это был наш единственный шанс. В пути Андрес постоянно звонил, но никто не отвечал. И только перед самым въездом в Салдус он наконец-то дозвонился, долго разговаривал, потом повернулся ко мне, улыбнулся и сказал: «О’кей, Александр!». В Салдусе он подвез нас к православному храму, рядом с которым находился деревянный дом барачного типа, довольно ветхий и с вывеской на русском и латышском языках: «Русская община». Около дома стоял пожилой, но подтянутый мужчина. Мы поздоровались, и я объяснил цель нашего приезда. Мужчина улыбнулся и представился сам: Мищенко Евгений Павлович. «Друзья, а ведь мы вас давно ждали!» - сказал он. «Как это?» - не понял я.

- Ваш отец и дед служил вместе с моим отцом в одном полку, но он, к сожалению, умер восемь лет назад… А вообще, это здорово, что вы приехали, до вас из России еще никто не приезжал.

Мне стало ужасно стыдно перед Евгением Павловичем, но он был прав. Моя Родина изнемогает от сумасшедшей гонки по кругу: когда полстраны (активная ее часть) уже с понедельника ждет пятницу, чтобы как следует «расслабиться», другая ее часть вообще ничего не ждет и бухает каждый день. Тут уже не до памяти предков…

Евгений Павлович и его супруга Людмила Ивановна пригласили нас зайти в общину, и мы попали в настоящий, хотя и маленький музей, посвященный тому стрелковому полку, в котором служил мой дед. Этот музей по крупицам собирал отец Евгения Павловича, однополчанин моего деда. Светлая ему память!

Но надо было искать захоронение деда. В архивной госпитальной книге, где были зафиксированы умершие солдаты полка, мы нашли фамилию деда: звание, часть и причина смерти - все совпадало. Там было указано и место захоронения: «несуществующий» хутор Кивенеки! Тогда наши хозяева достали трофейные немецкие карты времен войны, где этот хутор - был! Как нам объяснил Евгений Павлович, в Латвии хутора иногда состоят из жилого дома на одну семью и нескольких сараев. Возможно, Кивенеки был уничтожен во время войны. Но теперь мы точно знали его координаты. Мы - уже на двух машинах - выехали на поиски и примерно в 25 километрах от Салдуса, ориентируясь по немецкой карте, нашли кладбище «Пурвакрогс». Это воинский мемориал, где в братских могилах захоронено около 2000 солдат и офицеров. На гранитных плитах-обелисках выбиты имена павших воинов. Евгений Павлович предупредил, что во время войны ставили фанерные дощечки с именами погибших солдат, а когда после войны устанавливали гранитные плиты, то некоторые фамилии терялись… Мы разошлись по кладбищу, и каждый стал искать. Перечитывая плиту за плитой, я сердцем чувствовал, что дедушка покоится где-то рядом. И вот осталась последняя. На этой плите, в два ряда было высечено около 40 фамилий. Я взглянул - и меня как током ударило: «Ефр. Елфаков И.Г.». Я закричал: «Я нашел его, нашел!». Ко мне подбежали отец, Евгений Павлович, Людмила Ивановна, все со слезами на глазах. Андрес радовался вместе с нами и на ломаном русском тоже нас поздравил. Мы привезли горсть земли из России, от дома в деревне Загорье, откуда дед уходил на войну, и с могилы его жены Марии, которая его так и не дождалась. Потом взяли с собой горсть земли с его захоронения. По русскому обычаю налили деду чарку водки, сверху положили ломоть черного хлеба. Постояли, помянули добрым словом. Отец видел его последний раз осенью 41 года, я не видел никогда…

Наконец-то, после стольких переживаний, мы с Божьей помощью и с помощью всех добрых людей смогли найти могилу простого русского солдата. С другой стороны, мы были на кладбище, где захоронены сотни солдат. Лежат они в чужой земле в братских могилах, до конца исполнившие свой долг, защитившие Родину, но не дожившие до Победы. А ведь у них были родители, жены, дети, которые их не дождались. Для павших солдат главное - чтобы их не забывали. И я думаю, что можно, хотя бы раз в жизни, вместо «сказочной Турции» или «загадочного Египта» навестить могилы своих достойных предков…

Когда мы выходили с кладбища, Евгений Павлович сказал: «Ты знаешь, Александр, ведь мы сегодня не собирались в музей, зашли совершенно случайно: жена оставила там очки. Только мы зашли - и тут раздается ваш звонок».

- Да, чудеса иногда случаются, только этого нужно захотеть! Кстати, а что за храм стоит рядом с общиной?

- Это Богоявленский собор. Он действующий, правда, приход небольшой.

Я отдал Евгению Павловичу последние 10 латов, чтобы он заказал молебен за упокой всех воинов, похороненных на этом кладбище, и подарил ему довоенное фото бабушки с дедом… Мы обнялись на прощание… Когда мы отъезжали от кладбища, с совершенно ясного неба вдруг пошел дождь, он шел буквально минуту. Мы переглянулись с отцом и поняли: это павшие солдаты благодарили и прощались с нами.

Подъезжая к отелю, Андрес остановил машину рядом с кафе. Я отрицательно покачал головой, мол, аппетита нет… Но Андрес улыбнулся и протянул 10 латов: «Это сдача».

Вечером приехал владелец отеля с супругой, Аркадий и Алина - они русскоязычные латыши. У Аркадия дед тоже воевал. Решили устроить вечеринку. Они угостили нас «Рижским бальзамом», мы их водкой. Помянули стариков, произносили тосты за русско-латвийскую дружбу, пели русские песни. Напоследок спели «День Победы». И на следующий день уже сидели в поезде, который вез нас домой. И я добрым словом вспоминал всех, с кем мы успели познакомиться за эти самые длинные и счастливые сутки в моей жизни.

9 мая 2010 г. мы с отцом поехали на кладбище «Улыбышево», где похоронена бабушка. С собой я захватил баночку с горстью земли, которую 21 апреля взял с могилы деда. Баночка была плотно закрыта и завернута в пакет. На кладбище мы постояли у могилы бабушки, рассказали ей о нашей поездке в Латвию. Открыв баночку с землей, я остолбенел. Без света, воздуха и воды там выросла травинка! Я аккуратно пересадил ее на могилу бабушки. Через 65 лет, пусть травинкой, солдат Иван Елфаков всё же вернулся к своей жене… 9 мая этого года мы с отцом снова собираемся поехать в Латвию. А.Н.Елфаков, г. Владимир.
Фото из семейного архива.