МЕРТВЫЙ БОР И ЦВЕТУЩИЕ ЯБЛОНИЭта картина врезалась в память всем, кто 25 лет назад спасал мир от последствий катастрофы в Чернобыле

Чернобыль… У людей всей планеты это слово стало символом страшной техногенной катастрофы. Не случайно и нынешние события в Японии постоянно сравнивают с Чернобыльской аварией, как бы разделившей судьбу мира на «до» и «после» той роковой даты - 26 апреля 1986 года.

С того апреля минуло 25 лет. И, как у нас водится, в эти предъюбилейные дни страна чествует ликвидаторов последствий взрыва на АЭС, вручает им памятные медали «Союза «Чернобыль» России. Сначала их было более шестисот тысяч человек, в том числе более двух с половиной тысяч владимирцев, среди которых 272 муромлянина. Правда, в Муромской окружной общественной организации «Чернобыль-память» фигурирует иная цифра - 265 человек. Просто семеро ликвидаторов еще в девяностые годы уехали из Мурома, связи с ними нет, их дальнейшая судьба неизвестна. Но сейчас эти цифры, естественно, резко сократились. В Муроме из оставшихся чернобыльцев уже ушел из жизни каждый третий, причем далеко не в преклонном возрасте. Для сравнения стоит сказать, что в среднем по области сейчас недосчитываются каждого пятого ликвидатора, а в целом по стране - каждого девятого. Столь большая разница не оттого что муромляне оказались менее стойкими. Просто так получилось, что практически все они попали в опасную зону в самые первые дни после катастрофы, когда радиации было больше, а из средств защиты, как вспоминают сами же чернобыльцы, только солдатская гимнастерка и марлевая повязка на лицо, которая очень быстро забивалась пылью, так что ее предпочитали поскорее снять.

- Конечно, таких средств защиты, которые теперь мы видим на тех, кто героически, ценою собственной жизни пытается ликвидировать прорыв на Фукусимской АЭС в Японии, у нас не было, - вспоминает подполковник в отставке, председатель окружной общественной организации «Чернобыль-память» Николай Чаплыгин. - Но и наши люди 25 лет назад столь же героически делали все от них зависящее, чтобы как можно скорее прекратить распространение радиации из разрушенной Чернобыльской АЭС. 24 муромлянина награждены орденом Мужества, трое из них - посмертно. Еще 50 наших чернобыльцев имеют правительственные награды за ликвидацию последствий этой техногенной катастрофы.

Сам Николай Сергеевич в составе оперативной группы, сформированной из старших офицеров штаба Северокавказского военного округа и его частей, прибыл в Чернобыль в первые дни аварии на АЭС. На нем лежал контроль и оказание помощи по вопросам тылового обеспечения, создания могильников, дезактивации населенных пунктов. Как хороши они были бы, эти села, если бы не давящая на уши мертвая тишина на улицах. Уже без людей и привычной для этих краев живности стояли красивые крепкие дома, но тоже обреченные на умирание и зарастание травой и кустарниками.

- Разные вопросы приходилось решать в 30-километровой, самой опасной зоне. Не все на крыше реактора работали. В нашей муромской организации такой остался только один, Анатолий Павлович Ганин. А мне пришлось заниматься кадровыми вопросами. В тех условиях задача не из легких, оставившая тяжелую память, - вспоминает самый старший из муромских чернобыльцев, полковник в отставке Александр Павлович Лушин. - Надо сказать, большинство молодых солдат в те годы мало что знали об этой самой радиации и ее последствиях. Поэтому и купались в реке, и рыбу, несмотря на все запреты, ловили. Ну как было убедить этих, по сути дела еще мальчишек, что все вокруг смертельно опасно - и эта яркая майская зелень, и буйно цветущие плодовые деревья, источающие пьянящий аромат. Вот только хвойный лес, над которым прошло радиоактивное облако, в одночасье умер и стоял страшный, весь буро-желтый, как напоминание о том, что угроза жизни - рядом. Я сам за первые три дня так надышался, что потом долго говорить не мог. Но дозиметры были даже далеко не у всех офицеров, не говоря уже о солдатах. Некоторых ребят приходилось через неделю назад отправлять, падали в обморок. А один, помню, умер прямо в столовой, упав головой в тарелку с кашей - это когда мы уже вернулись в свою часть в Кишинев, откуда нас и направили в Чернобыль. Безрезультатно пребывание там ни для кого не прошло. Кто покрепче - скрипят до сих пор, но у всех не менее пяти, а то и десяти различных заболеваний. Только вот жаловаться на судьбу мы не привыкли - наверное, так были воспитаны. Кого ни возьми из муромских чернобыльцев - у каждого своя судьба, но все это люди с сильным характером. Видимо, сама жизнь таких отобрала. Командир вертолета Николай Александрович Андрианов прибыл в Чернобыль прямо из Афганистана на следующий же день после катастрофы. Летая над чужой землей, его экипажу приходилось возить бойцов на передовую, снимать своих с ущелий из-под шквального огня, вывозить раненых. А тут была вроде мирная работа: фотографирование с высоты местности, замер радиации, сбрасывание селитры и свинца на объект. Только вот этот объект оказался не менее опасным, чем военный.

- Многие наши чернобыльцы были кадровыми офицерами. Но многие попали туда совсем молодыми. Игоря Козлова направили туда из Могилевской школы милиции, где он учился по направлению от Муромской железнодорожной милиции, - рассказывает Николай Сергеевич Чаплыгин. - Месяц пробыл он в тридцатикилометровой зоне, вместе с другими охранял порядок, оставшиеся материальные ценности. Потом вернулся в Муром на прежнее место службы. Закончил Игорь Николаевич ее в должности начальника следственного отдела. Сейчас он инвалид второй группы по заболеванию, связанному с радиоактивным облучением. Точно такой же диагноз и у другого молодого члена нашей организации - Михаила Алексеевича Маслова.

- Мне оставалось меньше года до демобилизации, когда в мае 1986 года нас, бойцов дивизии им. Дзержинского, отправили в Чернобыль. Саперы по военной специальности, мы стали строителями. Возводили укрепленные здания постов, казарму для солдат, которым предстояло там работать еще не один год, ограждали колючей проволокой опустевшие села, чтобы в эти ставшие опасными населенные пункты не поникли люди и дикие животные. Гнетущее чувство вызывал их вид. Радиации особой не чувствовали, правда, во рту появился горьковатый привкус, который давали пары радиоактивного йода, - поделился воспоминаниями в недавнем прошлом сотрудник отдела главного конструктора завода РИП Михаил Маслов. - Я из института в армию попал, увлекался ядерной физикой, поэтому понимал, что к чему. В первые дни после работы мы тщательно смывали всю пыль под душем, хоть как-то себя обеззараживали. Но беспечность молодости потом и у нас взяла вверх. Эти процедуры уже не стали столь регулярными. Осенью нас вернули в часть. Пролежал в госпитале, проверили все анализы. Вроде, все было нормально. Но в том и коварность радиации, что она и через годы может дать о себе знать. Что мы все и имеем.

Да, здоровых людей среди чернобыльцев нет. 84 человека за последние годы ушли из жизни. В тяжелом состоянии лежат уже несколько лет еще четверо. Обидно, что все последующие годы этим людям, заслонившим не только нашу страну, но и другие страны от страшной угрозы, приходится бороться за свои права. То у них льготы урежут, то выдачу положенных по закону квартир заменят сертификатами. Вроде бы, одно и то же. Только сертификаты рассчитаны на среднестатистическую цену квадратного метра, а квартиры продаются у нас в стране, увы, по рыночным ценам. Поэтому некоторые ликвидаторы предпочитают оставаться в своих старых густозаселенных детьми и внуками квартирах, ибо при получении сертификата старое жилье необходимо сдать, а значит, детей выселить на улицу. Обделенными оказываются и вдовы чернобыльцев, которых то лишают права получать тот же сертификат, то снова это право возвращают - но годы-то уходят.

Как рассказал Николай Чаплыгин, сейчас в Муроме на очереди стоят 14 чернобыльцев. Самый первый - Александр Валерьевич Базин, проживающий в полуподвальном помещении без удобств. Дождется ли он достойного жилья - этот вопрос пока остается открытым. А к юбилейным дням в городе пройдут все положенные в таких случаях торжества, люди снова почувствуют, что они не забыты. Хорошо бы, чтобы это чувство у них сохранилось и упрочилось.
Людмила Маурова.