Заяц - лесной ангел

А «проходят» ли сегодня в школе русского поэта Николая Рубцова (1936-1971 гг.)? Читают ли его стихи детям, особенно в начальных классах? Владимирский поэт Вячеслав Улитин решил сосредоточить внимание читателей «М» на той части наследия кумира литературной молодежи 70-х годов, которую очень редко затрагивают и литературоведы, и публицисты.

2011 год символически соединил две даты жизни русского поэта Николая Рубцова: 75 лет со дня рождения и 40 лет со дня смерти.

Родился Николай Рубцов в Емецке, большом селе, что стоит у впадения реки Емцы в Северную Двину, в 1936 году. Погиб поэт в 1971 году во время рождественских морозов, как сам себе напророчил в стихах. Но, увы, не от бандитской пули или смертельной болезни, а от руки… женщины, пишущей стихи. Мне довелось прочитать ее вирши, полуграмотные и злые. Эта демоническая дама, гордясь знакомством с талантливым поэтом, оправдывает свое преступление…

Впрочем, для поэта смерти не существует. Помните у Ахматовой: «Смерти нет - это всем известно». Поэт продолжает жить в своих стихах, порой даже более интересной жизнью. Читая как-то стихи Рубцова внукам, я обнаружил их живой, неподдельный интерес к ним. Подумалось: а не пора ли издавать книги для семейного чтения, куда могли бы войти и детские стихи Николая Рубцова. Внимательные глаза, слух, яркая реакция внуков сделали меня как бы первооткрывателем удивительных строк, которые сам поэт не выделял в своей «взрослой» поэзии. С тех пор так и видится, представляется мне большая книга для детей. Праздничная, с разноцветными иллюстрациями-картинками, которые в теплой атмосфере дома можно рассматривать; разглядывать, например, ворону с черным солнцем на груди… Озябшую, наволгшую от метели и мороза. Обиженного медведя, упрямую козу и такого трусливого зайца. А ведь когда-то заяц почитался в русском народе. Помню, когда я преподавал в начальной школе, спрашивал детей: «Почему уши у зайки длинные?» и слышал в ответ: «Он Богу внимает. Заяц - лесной ангел…».

- Спасибо за ответ, - говорил я и ставил любимую отметку в журнал: пятерку с крылышками.

До сих пор жаль, что не успел я провести уроков на тему «Божия тварь в поэзии Николая Рубцова». Какие бы веселые, праздничные получились уроки! Николай Рубцов - натура странническая, бродяжья. Много всего повидал он на свете и понял, что мир справедливый, как у доброго Фили в одноименном стихотворении. Это мир Божий, а в нем не может быть несправедливости, ибо мир задуман был Творцом совершенным, по плечу и человеку, и божьей твари. Хотя и есть в нем необходимый крест. Таково народное приятие бытия, которое присуще было и поэту Рубцову. Божию тварь он жалеет всем сердцем. О том и стихи: «Жаль мне доброе поле, / Жаль простую избушку,/ Жаль над омутом старую ель…/ Что ж так жалобно плачет/ На болоте кукушка?/ Что ж не спит по ночам коростель?».

Читая стихи Рубцова внукам, я выделил небольшой цикл - совсем старчески-мудрый. И сквозь призму детских стихов я совсем по-другому взглянул на поэзию Рубцова в целом. На его лирику, например, - контекст ее изменился в сторону народной софийности, жертвенного приятия креста, даже для традиционного в нашем Отечестве старчества.

«А в Оптиной мне больше не бывать», - трагически воскликнула Анна Ахматова. Но Оптина пустынь вошла в плоть ее поэзии и русской культуры. Так и в стихах Николая Рубцова мне видится мудрая улыбка оптинского старца Амвросия: «В медведя выстрелил лесник./…За что его убить хотели?».

Живая вода русской литературы окропила Рубцова через пушкинскую «Сказку о медведихе» - стихотворение, так любимое Ф.М.Достоевским. Это эстафета спасительной поэзии, суть нашей русской ментальности.

А вот как поэт пишет про зайца: «Заяц в лес бежал по лугу,/ Я по лесу шел домой, -/ Бедный заяц с перепугу/ Так и сел передо мной!/ Так и обмер, бестолковый,/ Но, конечно, в тот же миг/ Поскакал в лесок сосновый,/ Слыша мой веселый крик./ И еще, наверно, долго/ С вечной дрожью в тишине/ Думал где-нибудь под елкой/ О себе и обо мне./ Думал, горестно вздыхая,/ Что друзей-то у него/ После дедушки Мазая/ Не осталось никого».

Стихотворение читается весело - мы ясно видим, как скачет заяц, перепуганный, потрясенный. Но этот же думающий заяц пронзает нас мыслью: а не исчезла ли совсем милость в этом жестоком мире? А ведь и правда, деятельная милость дедушки Мазая, такая трогательная в поэме Некрасова, осталась ли сейчас? Где эти добрые белобородые, улыбчивые дедушки? Бескорыстные, православные, делающие добро по естеству своему, а не ради пиара или коммерческой выгоды.

Много сейчас пишется об истощении любви между людьми. А любовь-то как раз начинается с милости, и это огромный духовный труд, даже подвиг. Яркий пример - отношение к детям. Сплошь и рядом многодетные мамы слышат: «Нарожали тут…». Некоторые родители детей начали заводить как домашних животных, а те, кто их любит, чуть ли не дураки. И что уж тут говорить о насилии над детками, надругательствах! Причем зараза эта приходит к нам с просвещенного Запада, который и учит нас «свободе», а по нашей российской традиции - распущенности.

Но вернемся к замечательному нашему поэту Николаю Рубцову, в стихах которого русская жизнь исполнена великого смирения, терпения, светлого стоицизма. Перечитайте его стихотворение «Русский огонек», где смиренная женщина-крестьянка, одиноко сидящая в опустевшей после войны избе, задает страннику извечный наш вопрос: «Скажи, родимый, будет ли война?», и он отвечает: «Наверное, не будет». Наверное, потому что знает, как полна тихая его родина смут, катаклизмов. Чуткая душа поэта позволяет ему заглянуть далеко вперед, как и великим его предшественникам: Достоевскому, Ильину, Евг. Трубецкому. И вот она, война, уже идет в наши дни. Может быть, самая страшная в истории России. Ее зловещие стрелы направлены на самые глубины души человеческой.

И все-таки в этом «наверное» есть надежда, светло-печальный ее мотив. В детских стихах поэта нет советского бодрячества, они философски мудры и серьезны, как рассказы Андрея Платонова - гениального русского писателя: «Ласточка носится с криком./ Выпал птенец из гнезда,/ Дети окрестные мигом/ Все прибежали сюда./ Взял я осколок металла,/ Вырыл могилку птенцу,/ Ласточка рядом летала/ Словно не веря концу!/ Долго носилась, рыдая, / Под мезонином своим…/ Ласточка! Что ж ты, родная,/ Плохо смотрела за ним?».

Какая суровая укоризна матери слышится в этих строках! И такое большое горе! Дети, прочитав это стихотворение, запомнят его урок как некий завет: беречь своих детушек. Вот и прочитать бы такое стихотворение в школе, на уроках, посвященных семье. Ведь семья - это малая церковь и только она способна спасти общество, весь социум. Именно с точки зрения спасения, думаю, нужно смотреть сегодня на семью!

В стихах Рубцова постоянно звучит великая нежность к детям, нескрываемая ностальгия по семье (он ведь рос сиротой, в детском доме).

…Я не мог не посетить скромной могилы Николая Рубцова, когда мы с моим другом приехали в Вологду. Вместе с батюшкой из Спасо-Дмитриева-Прилуцкого монастыря отслужили панихиду. Горячо помолились об упокоении души поэта. Птицы летали над нами, и, казалось, не случайно собрались они на радостный пир поминовения. Потом была встреча с поэтом на пристани у реки Вологды. Стоял он в коротком пальто (такое и я носил в своей юности) с развевающимся клетчатым шарфом, свободный и недосягаемый для мирской суеты. На плече сидела ворона, которую он когда-то так искренне пожалел: «Вот ворона сидит на заборе./ Все амбары уже на запоре,/ Все обозы прошли, все подводы./ Наступила пора непогоды./ Суетится она на заборе,/ Горе ей. Настоящее горе!/ Ведь ни зернышка нет у вороны/ И от холода нет обороны…».

Посчитайте, сколько «о» в этом стихотворении! Настоящее голошение, вселенский плач. По вороне? По России?.. Вячеслав Улитин,
поэт, член Союза писателей России, лауреат премии им. В.А.Солоухина.
Фото из музея Н.Рубцова.