ЧП В ОСОБЕННОЙ ЧАСТИОговор или реальное преступление стало причиной судебного разбирательства?

Проблема неуставных отношений в армии возникла не вчера. Но лишь в постсоветские времена, в условиях относительной гласности, СМИ начали рассказывать общественности о наиболее жестоких проявлениях дедовщины. Вспомним хотя бы рядового Андрея Сычева, которого в канун 2007 года искалечили старослужащие Челябинского танкового училища. Широкий общественный резонанс вызвал совсем недавний случай в Хабаровске, где двое старослужащих окунали своего сослуживца головой в унитаз, при этом снимали происходящее на камеру мобильного телефона… А потом не постыдились выложить эти кадры в Интернет.

Но зачем так далеко ходить: на днях во Владимирском гарнизонном военном суде был вынесен приговор младшему сержанту Сергею Александрову, проходившему службу в одной из войсковых частей нашей области (поскольку приговор в законную силу не вступил, фамилии фигурантов уголовного дела изменены).

Москвич Сергей Александров был призван в армию в декабре 2009 года. Службу проходил в военной части, дислоцированной в Александровском районе, в звании ефрейтора (в августе 2010 г. он стал младшим сержантом). В середине мая 2010 г. в часть прибыл новый призыв, в том числе трое будущих потерпевших. Сергея назначили командиром отделения молодого пополнения (позднее, уже в ходе судебного процесса, этот приказ был отменен как незаконный). И вскоре, по версии следствия, произошел первый инцидент. Молодые солдаты Б., Е. и К. занимались чисткой оружия; процессом руководил ефрейтор Александров. Он потихоньку спрятал автоматный магазин, числящийся за К., и тут же предъявил «растеряхе» претензии. Поскольку К. не мог объяснить отсутствие важной детали оружия, ефрейтор (цитирую обвинительное заключение) «взял в руки автомат АК-74 и нанес рядовому К. не менее десяти ударов прикладом в область груди…». Прикладом в грудь неоднократно досталось и рядовым Б. и Е.: за то, что тоже не следили за сохранностью армейского имущества, а заодно и за своим товарищем. Но на этом дело не закончилось. Примерно через месяц ефрейтор застал К. и Е. курящими в туалете, что было запрещено. И наказал их: заставил отжиматься от пола с сигаретами в зубах. Время от времени приказывал подняться и «умышленно наносил каждому по два удара кулаком, обмотанным в полотенце, в грудь, после чего давал указание продолжать отжимание».

…На пути во Владимирский гарнизонный военный суд ваш корреспондент представлял себе на скамье подсудимых дюжего, нагловатого ефрейтора со склонностью к проявлениям садизма, которого надо однозначно осудить и посадить. И худеньких мальчишек-солдатиков, запуганных и замордованных неуставными отношениями, которых надо пожалеть и защитить. Но действительность оказалась гораздо сложнее этих стереотипных представлений. Во-первых, подсудимый выглядел вполне интеллигентным человеком, со спокойным, я бы даже сказала одухотворенным, лицом. И на протяжении всего судебного процесса он вел себя вполне достойно. А вот потерпевшие производили впечатление… не очень. И в сторону приехавшей на суд «группы поддержки» подсудимого они старались не смотреть… Да, действительно: в течение нескольких месяцев на судебные заседания во Владимир из Москвы и Подмосковья приезжали родственники, одноклассники, однокашники, друзья и педагоги подсудимого. Но, к сожалению, от общения с вашим корреспондентом они уклонились. Смотрели искоса, низко голову наклоня, и шептали нечто вроде «Изыди!».

Сергей вырос в глубоко религиозной семье, посещал церковную воскресную школу, со временем стал в храме старшим алтарником. На «отлично» закончил Свято-Тихвинский гуманитарный университет по специальности «художник-реставратор». Занимался реставрацией икон, работал в московском НИИ природного и культурного наследия им. Д.С. Лихачева, публиковал научные работы, собирался защищать диссертацию… Свидетели защиты, выступавшие на процессе, давали ему исключительно положительные характеристики: «добрый, спокойный, сдержанный», «совершенно не приемлет насилия». И все хором, устно и письменно (в деле находится около полусотни обращений к суду) утверждали: Сергей, истинный христианин, в принципе не способен унизить другого человека, а тем более избить.

Свою вину Сергей на суде категорически отрицал, утверждая, что потерпевшие оговорили его из-за того, что он был принципиален и требовал от них соблюдения воинской дисциплины.

С другой стороны… Вы, возможно, удивитесь, но потерпевшие - тоже верующие. И тоже посещали церковь и воскресную школу. Это такая воинская часть в нашей области, особенная. Она дислоцирована на территории монастыря (понятно, что в советские времена это был вовсе не монастырь; монахи вновь появились здесь лишь в конце 90-х годов, так с тех пор и сосуществуют и даже поют вместе в церковном хоре). Призывниками эта часть комплектуется по согласованию с РПЦ, в основном, из верующих православных. Так что кто-то из этих молодых людей (обвиняемый? потерпевшие?) явно лжет. Впрочем, заповеди «Не обмани» среди десяти великих заповедей, к сожалению, не значится.

На мой взгляд, в этом деле вообще вопросов больше, чем ответов. Врач войсковой части на судебном заседании показала, что на медосмотрах (Устав внутренней службы предусматривает ежедневное медицинское наблюдение за личным составом) никаких телесных повреждений у новобранцев выявлено не было - это что: потерпевшие лгут или в военной части медосмотры так «профессионально» проводятся? Восемь свидетелей, рядовых из подразделения молодого пополнения, показали, что им ничего не известно об издевательствах и избиениях со стороны обвиняемого - это что: Сергея действительно оговорили или имеет место круговая порука и страх рядовых, которым еще служить и служить в этой военной части?

Был только один призывник (назовем его Власовым), который свидетельствовал против обвиняемого. Собственно говоря, с него и началось всё это разбирательство. Прослужив несколько месяцев, он… попытался вскрыть себе вены. Был отправлен в госпиталь, а затем комиссован по причине установленных у него «личностных расстройств». Иными словами, для этого человека армейская служба оказалась настолько неприемлемой и непосильной, что он готов был на самые крайние меры, лишь бы вернуться домой. Власова опросили военные прокуроры, и он рассказал о том, как трудно ему было служить в этой части. Нет, самого Власова никто не трогал, не избивал и не издевался, но вот трое сослуживцев, Б., Е. и К., ему рассказывали… Разумеется, военные прокуроры немедленно выехали в эту военную часть: подозрения в дедовщине слишком серьезны, чтобы их игнорировать. После чего было возбуждено уголовное дело.

На суде представитель военной прокуратуры просил назначить подсудимому наказание в виде лишения свободы сроком на четыре года с лишением права занимать руководящие должности. Но, учитывая положительные характеристики подсудимого и то, что здоровью потерпевших не было причинено какого-либо вреда, на реальном лишении свободы не настаивал, был согласен на условный срок.

15 марта этого года военный суд признал обвиняемого виновным в совершении инкриминируемых ему преступлений и назначил ему 4 года лишения свободы условно, с испытательным сроком два года, без лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью…

Теперь младшему сержанту Александрову решать, будет ли он обжаловать этот приговор. Но, по крайней мере, он сможет наконец-то уехать домой, поскольку срок его службы истек уже три месяца назад. Потерпевшие вернутся в часть дослуживать, к чему они относятся, похоже, без особого энтузиазма. Говорят, что к ним стали хуже относиться - за то, что, мол, вынесли сор из избы. А может, за то, что действительно оговорили своего командира?

Думаю, этого мы уже не узнаем. Но вопросы, равно как и информация для размышления, остались. Если Александров действительно издевался над новобранцами, то получается, что армия всего за полгода превратила доброго, спокойного, вежливого парня, каким его знают все родственники и знакомые, в без пяти минут садиста. Если нет - это означает, что он наказан без вины. Даже не знаю, что хуже.

И комиссованный рядовой Власов тоже не дает покоя. По всему выходит, что на службу в ряды Вооруженных сил призвали (так и хочется сказать: загнали) человека, психологически к этому совершенно не готового и не подходящего. Причем настолько не подходящего, что через несколько месяцев службы (напомню, что Власов не жаловался на неуставные отношения) он был готов на всё, лишь бы избавиться от этой «почетной обязанности». И этим, возможно, подтолкнул троих сослуживцев к поступкам, мягко говоря, предосудительным. (В разговоре со мной один из потерпевших простодушно обмолвился, что, мол, так не хотелось служить, что тоже хотели «порезаться», да боязно стало). Так ведь можно иным способом «откосить», например, обвинив своего командира в побоях и издевательствах… Тем более, что борьба с дедовщиной сейчас у всех на слуху. Потом, возможно, ребята поняли, что заигрались, но было уже поздно.

Возможен такой вариант развития событий? На мой взгляд, вполне. Но, повторю, вряд ли мы узнаем, как всё было на самом деле, так что придется оставить это на совести как осужденного, так и потерпевших.

А в целом выводы неутешительны. По всему выходит, что пока в Российскую армию загоняют насильно, это будет плохая армия. И пока у нас будет плохая армия, в нее будут загонять силком. Вот такой замкнутый круг, и выхода из него пока не видится.

Переход на комплектование Вооруженных сил по контракту возлагаемых на него надежд не оправдал: в прошлом году Счетная палата РФ на всю страну констатировала, что эта федеральная программа стоимостью 100 млрд рублей «успешно провалилась». Зато Генштаб предложил увеличить предел призывного возраста с нынешних 27 до 30 лет. Общество пока от Генштаба отбилось, но кто знает, что они придумают в следующий раз… К слову, в январе этого года в Госдуму внесена поправка в закон «О воинской обязанности», продлевающая сроки призыва в армию с 15 июля по 31 августа. Противники этого законопроекта уже подсчитали, что в этом случае могут возникнуть проблемы с поступлением в высшие учебные заведения примерно у 10% выпускников школ. Между сдачей государственного экзамена и приказом о зачислении в вуз, как правило, проходит один-два месяца, за которые потенциальный студент может оказаться «пойманным» военкоматом, которому надо выполнять план по призыву. Можно себе представить чувства вчерашнего школьника, который старательно готовился в вуз, сдавал экзамены, в мечтах уже видел себя на студенческой скамье - а вместо этого оказался в казарме. Говорить хоть о какой-либо психологической и моральной готовности к службе в армии такого «новобранца по принуждению» вообще излишне. Так что, по всей видимости, работы для военных прокуроров и военных судов впереди - непочатый край.
Елена ЛЕВИЦКАЯ.
Коллаж: Денис ВАСИЛЬЕВ.