Жизнь на трассе

В 2008 году в «Молве» была опубликована статья, героем которой стал Станислав Крайнов. Станислав Геннадьевич - старьевщик. На трассе М7 в деревне Илевники, что недалеко от Вязников, у него дом-музей старины. Сегодня мы предлагаем нашим читателям ознакомиться с рассказами С.Крайнова о том, как образовался его музей, пофантазировать вместе с автором, о чем могли бы рассказать посетителям вещи из его «лавки древностей».

Когда-то Вязники были трудолюбивым рабочим городком. Занят был народ на текстильных фабриках, а сейчас у нас одно бесперебойно функционирующее предприятие - трасса. На нее выходят подрабатывать - торговать: кто вениками, кто ягодами, кто грибами, а кто и собой. Бабу с большой дороги, имеющую лишь один товар - свое тело, у нас называют плечевухой. Она обеспечивает любовью шоферов-дальнобойщиков за весьма небольшую плату - 400 рублей за «сеанс». Думаю, не стоит ее за это осуждать - нынешняя власть не оставила ей особого выбора: или вкалывай с утра до ночи за копейки и живи нищенкой, или забывай про стыд.

Есть у нас, русских людей, на этот случай пословица «стыд не дым, глаза не выест». Вот и не выедает… Не редкость в Вязниках, когда мужья ставят своих жен на трассу: детей-то кормить надо, обувать, одевать.

Так уж получилось, что и мне, в мои-то 54 года, пришлось «выйти на трассу». До этого я работал старьевщиком в г. Вязники, было у меня семь киосков. Кроме меня, еще девять пенсионеров и инвалидов были обеспечены работой. Мы принимали от населения старые вещи, мыли их, чистили, реставрировали и снова продавали, уже с небольшой наценкой. Практически весь город бежал к моим ларькам: кто продать, кто купить. На прибыль я издавал небольшой журнальчик «Альманах Вязниковского офени-коробейника», календари, плакаты, открытки с видами моего родного города Вязники.

Но бизнес мой поперек горла встал некоторым сильным мира сего. И моих ларечков не стало, свезли их краном на территорию городского предприятия по благоустройству. А меня предупредили, что если я в короткий срок не уберу из них товар, киоски разрежут на металл, а «барахло» зароют в землю. Я тогда чуть не получил инфаркт, но взял себя в руки. Купил полуразрушенный дом в деревне Илевники, недалеко от Вязников - на 308-м км трассы М7, и свез в него все из киосков. Вот так и получился этнографический музей «Лавка случайных вещей», в который теперь может заглянуть любой проезжающий, отдохнуть здесь душой.

Для привлечения посетителей я вкопал у своего дома-музея два высоких столба, повесил меж ними вывеску, а под ней - доску, на которой на гвоздях разместил армейские и морские шинели, сарафаны, телогрейки и галстуки. Примерно через полгода стал замечать, что из-под вывески стали исчезать, а потом вновь появляться (через неделю, а то и через месяц) вывешенные мною вещи. Пахли они дешевыми духами или одеколоном.

Секрет открылся неожиданно. Однажды утром, вывесив для рекламы на доме разноцветные флаги, я сел на чурбан у столба с вывеской. Гляжу, мимо меня проходит женщина лет 30-35-ти с шинелью солдата медицинской службы под мышкой, пропавшей у меня более месяца назад. Женщина подошла к вывеске и стала вешать шинель на свободный гвоздик. Я говорю ей: «Что вы делаете?». Женщина отвечает: «Где брала, туда и вешаю». Потом сняла с гвоздика армейский китель и быстро шмыгнула мимо меня. И тут до меня дошло: одеждой пользуются дорожные проститутки. Устраивают маскарад, заманивая проезжих шоферов, ну и для тепла, конечно, и чтоб подстелить. Я поделился этой догадкой с соседкой, бывшей учительницей, и она подтвердила, что женщина, вешавшая шинель на гвоздик, действительно работает на трассе проституткой. Зовут ее Зоей, когда-то она была ее ученицей.

Сон в летнюю ночь
Этим летом я жил в своем доме-музее. Днем работал, принимал посетителей, проводил экскурсии, а по вечерам отдыхал за литературным трудом. Однажды после закрытия «Лавки» прилег отдохнуть на старом, с деревянными валиками, диване, и задремал. И тут мне показалось, что мои старые вещи стали между собой разговаривать.

Угольный Утюг с трубой, стоящий на полочке рядом с Пирамидальным Метрономом, похвалил меня за дальновидность. Дескать, дал старым вещам вторую жизнь, собрал с чердаков-свалок, отчистил, отмыл, а теперь людям о прошлой жизни рассказываешь. А история каждого экспоната, продолжал Утюг, поучительна. Максим Горький из белого мрамора-бисквита согласился с соседом и даже предложил записать «мемуары» всех желающих. Тут вещи заспорили - каждый рвался вперед рассказать свою историю. Но зазвонил Валдайский Колокольчик, призывая всех к порядку, а Партийный Билет сказал, что надо установить очередность и регламент. На том и порешили.

Рассказ Веретена и Прялки
Со времен Петра I развивались в Вязниковском краю фабрики да фабричонки по обработке льна. Благодаря ремеслам и труду, росла Вязниковская слобода, стала городом. На фабриках ткали парусину на паруса, мешковину на мешки, холстину на портки, сарафаны, рубахи да скатерти. Вязниковские льняные ткани участвовали в конкурсах во Франции, Англии, Голландии. Получали медали и призы за качество. Вязниковских фабрикантов называли в России «льняными королями». Дело было прибыльным.

И вот в 1917-м грянула революция, хозяев прогнали, фабрики национализировали. Но и при советской власти они успешно работали. Иные даже в три смены. Часто на фабриках устраивались субботники и воскресники. Вязниковцы бежали на них с радостью, чтоб заработать лишнюю пятерку. Деньги выдавали сразу же, в конце смены. Нищих и бомжей в Вязниках до 1991 года не было, а пьяниц и милиции было намного меньше, чем теперь.

Расширялись производства, стало не хватать рабочих рук. И тогда, с 1960-х годов, почти на каждой фабрике появилась такая должность, как вербовщик. Вербовщики ездили по всему Советскому Союзу, вербовали для работы на фабриках девчонок 15-16 лет.

Привозили в Вязники. По контракту девочки должны были отработать на фабрике три года. Здесь они получали специальность в ФЗУ, образование в ШРМ, жили в благоустроенных общежитиях, им платили - по тем временам - хорошую зарплату. Девочки, естественно, выходили замуж за вязниковских парней, рожали детей. Некоторые из них возвращались на родину, но большинство оставались, ехать им было некуда. А коренные вязниковцы, такие, как я, уезжали учиться в крупные города, заканчивали вузы, техникумы, училища и потом рассыпались по всему огромному Советскому Союзу.

Теперь в моих Вязниках, как в библейском Вавилоне, полное смешение народов. Коренных вязниковцев, наверное, меньшинство. Но это и есть бомба замедленного действия. Сказано ведь в Библии: «От худого дерева не жди плода доброго». Дело в том, что девочки, тысячами привозимые вербовщиками в мои маленькие патриархальные, полудеревенские Вязники, были, как теперь говорят, из неблагополучных семей, а чаще всего - из интернатов. Может, отсюда берет корни сегодняшнее вязниковское пьянство и тунеядство женщин, их неумение создать крепкую, дружную семью.

Нынче льноводство в моем краю уничтожено, фабрики стоят. Их корпуса разбирают на кирпичи, бывшие труженики стали безработными. Основная их часть спилась, перешла в разряд помоечников, попрошаек, тунеядцев. Пополнили ткачи армию нищих пенсионеров или городское кладбище. Меньшая часть населения занимается спекуляцией. Ездит за шмотками, продуктами низкого качества в другие города, в основном в Москву, привозит в Вязники, перепродает. Теперешняя власть объявила этот промысел малым бизнесом.

Рассказ Колеса от цыганской телеги
Я - Колесо от телеги, на которой ездили цыгане. Притащил меня в музей молодой цыган Олег. До 1953 года о цыганах в Вязниках и не слышали. Но грянул указ, по которому всех кочевников было решено перевести в разряд оседлых жителей СССР. Небольшой цыганский табор, в восемь-десять семей, как раз шел в это время мимо Вязников, его и задержали.

Поначалу пытались цыган трудоустроить по текстильным фабрикам и близлежащим колхозам, но ничего путного из этой затеи не вышло. Вольнолюбивые ромалы не хотели ни учиться, ни работать. Иногда удавалось пристроить их при лошадях - возчиками сырья для фабрик да в колхозных кузнях. В основном же, как вспоминают старожилы, цыгане занимались вспашкой огородов, продажей навоза да ездили на лошадях по деревням тряпичниками.

Самым известным в Вязниках цыганом стал Вася Васильев (Яшка-цыган - герой фильма «Неуловимые мстители»).

В 1990-х в стране наступил развал, а для вязниковских цыган - период расцвета. Они были вполне готовы к переменам, ведь цыган отличают слаженность и закрытость, они все друг другу родственники, в их среде почти нет пьянства, они сметливы, предприимчивы, смелы, суеверны, необразованны, нахальны. Все эти качества оказались востребованы новой эпохой. Правда, иметь в партнерах цыган не каждый осмелится. Дешево у них ничего не купишь, а дорого им ничего не продашь. Они обегают полгубернии, пробьют цену и только потом предложат свою. А покупая, торгуются за каждую копейку, так, будто жилы вытягивают.

Теперь они обосновались в вымирающем, а когда-то процветающем поселке Нововязники. Шуруют по заброшенным домам, что найдут - везут в Нижний, Владимир, Москву, а то, что никто не берет, приносят сюда, в музей.

Быль и небыль
В следующие вечера я только притворялся, что засыпаю, а сам записывал рассказы своих вещей. Любопытные, знаете ли, истории получились: в них не только ложь сказочная, но и намек на нашу не всегда радостную действительность.

Впереди у меня большие планы: сделать для малышей живой уголок - с курочками, кроликами, козликом, и парк юмора - музей сортира для любителей посмеяться, террасу - для выставок молодых художников, а можно и музей пыток организовать.
Старьевщик Крайнов, Вязниковский район, деревня Илевники.
Фото из архива редакции.