Детство, проведенное в унижении

15 лет назад члены только что созданного в Муроме общественного объединения «Мемориал» впервые широко отмечали День памяти жертв политических репрессий.

Это сейчас в него входит несколько сотен человек. А тогда число членов ограничивалось десятками. Председателем избрали самого грамотного - Виктора Калинкина. Людей с высшим образованием среди тех, кто стоял у истоков нового правозащитного объединения, было немало. Но Виктор Иванович, к тому времени только вернувшийся в родной город, был ученым-атомщиком, лауреатом Государственной премии, кандидатом геолого-минералогических наук. За его плечами был не только Московский институт цветных металлов и золота, который и «взращивал» тех, кто был связан с атомной энергетикой, но и высшее общевойсковое военное училище. Словом, это был именно тот человек, так необходимый для только набирающей обороты организации: он мог свободно входить в кабинеты чиновников любого ранга для решения самых насущных «мемориальских» вопросов.

Он тогда сразу сказал, что в Муроме обязательно появится стела в память жертв политических репрессий. В это мало кто поверил, но стела-то действительно стоит, и около нее каждый год 30 октября проходят митинги памяти. Много и других интересных дел было на счету организации, возглавляемой этим энергичным человеком. Сейчас начатое им дело продолжают другие: Виктор Иванович несколько лет назад ушел из жизни. Но его помнят те, кому он помог восстановить доброе имя - свое, родительское, помог решить какие-то бытовые вопросы. Помнят как отличного руководителя. Но мало кто знает, через какие лишения прошел этот человек, достигший затем в жизни таких высот. Автору этих строк довелось не раз беседовать с Виктором Ивановичем. Как правило, он больше рассказывал о своих любимых камнях, которые у него, казалось, занимали все главные места в только что возведенном доме. Так что не без труда приходилось переводить разговор в другое русло: ведь не менее интересно журналисту было узнать, как деревенский мальчишка, да к тому же сын «врага народа» стал тем, кем стал.

Надо было видеть, как омрачалось лицо Виктора Ивановича, когда он вспоминал свое детство. И было отчего. Жила в одном из сел Ивановской области многодетная, как было принято в то время, семья Калинкиных. Жили небедно. Хозяйством заправляла мать, женщина очень энергичная, за что и избрали ее односельчане председателем колхоза, только что у них созданного. Так что первыми именно Калинкины свели в колхоз всю свою живность. Как о ней заботились в общественных стадах, о том много впоследствии было написано. У Витькиного отца сердце кровью обливалось, когда видел он своих коров и лошадей тощими и облезлыми от постоянного недокорма и недогляда. Ясное дело, возмущался мужик, не скрывая своих эмоций (тогда их еще не боялись скрывать), за что и поплатился. Как-то поздним вечером в село нагрянул отряд НКВД. Отца выволокли из дома, связали руки и ноги и бросили в сани. Туда же толкнули и мать, которая выбежала, пытаясь заступиться за мужа. Обоих увезли, даже не дав проститься с малышней, которая устроила дружный рев. Не обращая на него внимания, чужие люди в кожанках стали обшаривать дом, ломая и круша все, что казалось им подозрительным. Даже пол вскрыли ломами, искали золото, оружие, прокламации. Но нашли только лыжи, которые в семье были одни на всю детскую гвардию. Старший брат бросился спасать их, но был отброшен сильной рукой.

- Забрали все имущество, даже нашу одежду, - вспоминал Виктор Иванович. - Выскребли все зерно, муку, картошку. Оставили нас, четверых детей (младшему не было еще и пяти лет, старшему только исполнилось двенадцать) совершенно нищими. Так что скоро мы превратились в бродяг и попрошаек. Жили только тем, что просили милостыню, в основном в других деревнях: соседи старались скорее прогнать нас от своих домов, боясь, что немилость властей падет и на их головы. Сельские мальчишки, с которыми мы все время раньше играли, с улюлюканьем прогоняли нас с улицы, а младших били. Поэтому мы, братья, старались держаться вместе, так можно было хотя бы отпор дать. Но все равно попадало. Помню, как-то возвращались из соседней деревни, с сумкой, в которой лежали ломтики хлеба и немного вареной картошки, которую нам подали сердобольные люди. В лесу встретили своих сельских ребят старшего возраста, они драли лыко для лаптей. Те окружили нас, малышей, отобрали все, что мы насобирали, и заставили работать вместо себя. Слезы, обида, страх, казалось, все перемешалось и навалилось непомерным грузом на наши маленькие сердечки. А кому пожалуешься? Кто пожалеет? Уже поздно вечером вернулись домой усталые, с ободранными пальцами, и голодными легли спать.

Виктор Иванович говорил, что его и в более старшие годы долго преследовало во сне чувство страха, которое он пережил в детстве, когда даже на улицу выйти боялся. Потом выпустили мать, очень изменившуюся, сразу постаревшую. Отца почему-то сослали в Муром, крестьянствовать больше не разрешили. К нему вскоре и вся семья перебралась. Снимали угол у какой-то старушки. Жили в нищете, зарплаты отца - сторожа фруктового сада - едва хватало на хлеб. И в Муроме дети «врага народа» оставались изгоями. Их семьи все сторонились. Даже приятель отца, с которым они вместе работали, приходил к ним в дом только с тыльной стороны и поздней ночью. Передавал немного картошки, муки, хлеба и, за что-то извиняясь, так же украдкой выходил из дома. А потом отца снова арестовали, уже за «связь с иностранной разведкой».

- Я никогда не отрекался от отца, всегда заступался, когда о нем говорили плохо, и никогда не верил, что он мог совершить какой-то неблаговидный поступок. Этот «враг народа и шпион» имел три класса церковно-приходской школы, с трудом читал, никогда не вникал ни в какую политику. Умел только работать с раннего утра до поздней ночи, к труду и нас с малолетства приучал. Перед самой войной он вышел на свободу и в первые же ее дни ушел на фронт. Весной 1942-го мы получили похоронку. «Шпион и враг народа» пал смертью храбрых в боях за Родину, - горестно завершил тогда Виктор Иванович свой рассказ.

Сына погибшего солдата тогда приняли в институт. Правда, все равно он, круглый отличник, был на особом счету, и отнюдь не за свои оценки, а за пятно в биографии. Не раз, по словам Виктора Ивановича, его выручал декан факультета, профессор, доктор наук Д. Щеголев, которому он потом всю жизнь был благодарен. Но не всех удавалось спасти. Не раз, по утрам, придя на лекции, на дверях кабинетов вместо фамилий преподавателей студенты видели таблички с традиционным для тех времен текстом: «Арестован как враг народа». «Сколько на наших глазах вот так ушло в никуда крупных ученых, талантливых преподавателей», - с горечью вспоминал Виктор Иванович.

- Моя жизнь в целом сложилась удачно, я достиг, казалось бы, многого, но годы детства оставили тяжелый след, который лег на сердце незаживающей раной, - признался ученый-атомщик. - За всю жизнь я так и не смог понять, за что же такие издевательства выпали на долю нашего народа, мудрого, сильного, но столь безропотно воспринимавшего их.
Людмила Маурова.