НАЧАЛЬНИКИ И СИДЕЛЬЦЫ - Во владимирской колонии строгого режима сложилась непростая ситуация

ХХ век в России, где миллионы прошли через ГУЛАГ, сделал тюремные понятия, обычаи, язык «близкими» многим обычным гражданам. Ну, а жителям Владимира, почти в самом центре которого расположена, пожалуй, самая знаменитая тюрьма страны (владимирский «централ») и ехать далеко не надо. В областном центре есть ещё и две колонии, в одной из которых - № 3, строгого режима - сейчас сложилась непростая ситуация. Выражаясь «близким» языком, из «красной» (то есть находящейся под полным контролем администрации) ее пытаются сделать «черной» (где верховодят криминальные авторитеты), или как минимум «серой» (стало быть, с элементами двоевластия). В такой «цветовой» палитре процесс, проходящий в колонии, оценивает и.о. начальника подполковник Андрей Громаков.

Для начала стоит немного рассказать, что это за пенитенциарное учреждение. В будущем году ему «стукнет» 55 лет, и в свое время производственными узами оно было тесно связано с Владимирским тракторным заводом. Фактически здесь был как бы один из цехов завода, и тайны в этом никакой нет. Все советские тюрьмы и колонии еще во времена «великого и ужасного» Берии были органично вмонтированы в экономику страны. В «лучшие» годы в колонии отбывали наказание до полутора тысяч «тракторостроителей» с бирками на робах.

Сейчас здесь около 900 сидельцев, но это с учетом находящихся в больнице (их примерно 250 человек). В колонии № 3 расположен медицинский стационар, где лечатся заключенные со всей области. Здесь делают и операции, и есть немало пациентов с туберкулезом. В том числе - со сложной формой, когда у больных вырабатывается невосприимчивость (устойчивость) к лекарствам. Сумма затрат на лечение сидельцев - 1 миллион рублей в год.

Что стоит за понятием «строгий режим»? Ограничение, по сравнению с общим режимом, количества посылок, длительных и вообще свиданий, возможности освободиться досрочно. Примерно половина заключенных так называемые первоходы - впервые осужденные. Остальные за проволокой уже бывали ранее. Один из заключённых третьей колонии имеет 12 судимостей, но и.о. начальника помнит феномена с 18 «ходками»! Одна треть сидящих здесь осуждены за кражи, разбой и грабежи. Каждый четвертый - за убийство. Есть и насильники, но их немного. Примерно 100 человек состоят на учете у психиатра, один из них признался врачу, что в его голове живет навязчивая идея захватить в заложники… начальника колонии.

Есть тут и «опущенные» - таковых несколько десятков, но недавно из другой колонии этапировали целую группу этих представителей самой низшей тюремной касты. Теперь подполковник Громаков думает, где их разместить, чтобы не нарушить неписаные зековские правила. А стать «опущенным» гораздо проще, чем может подумать понимающий читатель. Один из заключенных во время этапирования по незнанию попил из одной кружки с «петухом», и все - в зону он прибыл «опущенным». Колония № 3, как и все владимирские зоны, относится к «красным», но, как везде, у заключенных здесь есть свой лидер. Именуют его положенцем, рядом с которым есть 4-5 авторитетов. А с января этого года в колонию заехали сразу двое положенцев, которые, по мнению подполковника Громакова, и пытаются взять зону под свой контроль.

Может быть, они сочли, что просто сложилась удачная обстановка. И в самой колонии, и в областном Управлении Федеральной службы исполнения наказаний (УФСИН) руководители имеют неустойчивую приставку «исполняющие обязанности». Из песни слова не выкинешь, и надо сказать, что прежний начальник колонии Алексей Капустин сейчас под следствием. Его обвиняют в должностном преступлении - якобы за взятки способствовал оказанию заключенным незаконных услуг. Тем не менее, Капустина его подчиненные уважают, а подполковник Громаков считает, что «красной» колония стала как раз при нём. И общались мы с нынешним и.о. начальника в кабинете Капустина, с двери которого не снята персональная табличка.

«Здравия желаем!»
Поводом для моего визита в колонию стала информация от владимирского адвоката Юрия Кондрашкина. Прокурору, надзирающему за соблюдением законов в исправительных учреждениях, он направил жалобу на действия администрации колонии № 3. Туда же, а еще и в другие инстанции (Роспотребнадзор, например) ушли и сотни писем от сидельцев. Сколько точно написали «челобитных», неизвестно: по версии адвоката, около 300, но - цитата из его заявления - «…большая часть жалоб осталась в ИК-3 и, по устному приказу и.о. начальника Громакова, в прокуратуру направлена не была». Сам подполковник Громаков число жалоб оценивает цифрой 100 и заявляет, что все жалобы отправлены по назначению.

На что жалуются? Да на многое! Цитирую фрагментарно: «ощущается нехватка лекарственных препаратов.., какая-либо гуманитарная помощь (лекарства) для осужденных не принимается.., отмечено необоснованное применение физической силы (нанесение побоев). Сотрудники ИК-3 требуют от заключенных приветствовать их фразой «Здравия желаю!». Данное требование является незаконным.., заключенных заставляют ходить строем и маршировать (последнее законодательством не предусматривается и является произволом).., нормы питания не соответствуют.., в пищу в массовом порядке добавляется соя, что может негативно отразиться на здоровье больных туберкулезом.., заключенным запрещается носить какую-либо теплую одежду (кофты, свитера). Ну и так далее, вплоть до «сотрудники администрации требовали написать заявление об отказе в пище», и в отношении заключенных имели место «провокации, направленные на организацию беспорядков».

Начальник, отдай мясо!
Подполковник Громаков служит здесь 15 лет - в последние годы заместителем по воспитательной работе, или, как эту должность называют по-старому, замполитом. Короткостриженный, спокойно-уверенный, приветливый, он подробно рассказал, что здесь происходит.

Как я уже писал, в начале года в колонию заехали двое положенцев, а летом они решили повысить свой рейтинг - сразу у всей зоны. В убийственную жару решили в том числе организовать доставку в колонию полторы тонны арбузов, чтобы каждый зек мог полакомиться сладкой и большой ягодой. Все это обставлялось как гуманитарная помощь, и такая практика действует уже не первый год. В трудные 90-е годы в российские колонии могли завезти мешок макарон или три банки краски. То же самое было и с лекарствами. Но с недавних пор руководством ФСИН порядок направления «гуманитарки» был ужесточен: ее могли оказывать только юридические лица, а продукты и лекарства должны иметь сертификаты. Новацию ввели, в том числе, и с целью борьбы с коррупцией в колониях: чтобы часть помощи (стройматериалы на ремонт) не оказывалась, например, на даче начальника.

В нашем случае арбузную акцию администрация отвергла, хотя ее попытались оформить даже в виде посылки для каждого заключенного. Очевидно, ее организаторы сочли такое отношение к задумке оскорбительным, и очень скоро во все инстанции пошли массовые жалобы. Их суть подробно прокомментировал подполковник Громаков.

Например, больным туберкулезом положено пол-литра молока в день. Им честно выдают стакан (200 граммов), из оставшегося варят кашу (так диктуют приказы). А сидельцы требуют: «Начальник, отдай пол-литра!». С мясом еще сложнее: его положено 150 граммов в сутки, но нигде не написано, что каждый зек должен получить порционную вырезку такого веса». Все мы ходим в магазины и покупаем мясо, где есть и кости, и жилы, и сало. И чем заключенные должны быть лучше? И в их 150-граммовой порции есть такие составляющие. Но и тут, как с молоком: «Начальник, отдай!».

Ну а соя (ее по приказу Минюста должно быть 10 граммов) при варке сильно разбухает, так что визуально может возникнуть ощущение, что её очень много. По всем «пищевым жалобам» прошли проверки, их сочли необоснованными.

Обида «афганца»
Теперь о приветствии «Здравия желаем!», маршировке, одежде и побоях. И о них Громаков охотно рассказал. Приказом Минюста установлено, что «осужденные обязаны здороваться при встрече с работниками исправучреждений», но как конкретно - не сказано. И.о. начальника ИК-3 считает, что, когда заключенные стоят строем, такая армейская форма самая удобная и нисколько не унизительная: «Они желают здравия - то есть здоровья, что в этом плохого?». А еще он рассказал такую личную историю:

- Обратился ко мне один из заключенных, бывший «афганец». Мол, он на войне так к офицерам обращался, а тут ему стыдно… А я его спросил: а тебе не стыдно, что ты, такой геройский человек, здесь оказался? На этом разговор закончился, но мы отступать от установленного правила не будем.

Не собирается Громаков делать уступки и по другим требованиям. Например, «кофт-свитеров» - кроме форменной одежды, никакой другой не положено!

Были и «побои», об одном факте в отношении конкретного заключенного К. «М» сообщил адвокат. Естественно, ни он, ни я при этом событии не присутствовали, так что ограничимся версией и.о. начальника колонии:

- В карантине (там находятся вновь прибывшие) К. отказался встать и приветствовать сотрудника администрации. Мол, я чай пью, вот как закончу… Тогда было принято решение обыскать его - мы имеем право обыскивать любого заключенного. Тот начал сопротивляться, к нему применили прием самбо… Обыск принес результат - у К. нашли спрятанную «мойку» (обломок лезвия безопасной бритвы), заключенные могут использовать их для шантажа, грозясь «вскрыться» (вскрыть вены).

Как требуют нормативы, К. осмотрел доктор, все это заснято на видеокамеру, у него обнаружили травму селезенки. После чего сразу же была сделана операция, а обо всем случившемся мы доложили руководству владимирского управления ФСИН и в Следственный комитет. Между прочим, К. заявляет, что прием к нему применил… я. К счастью, у меня есть алиби - во время инцидента я находился в Управлении на оперативке.

Показал мне и.о. начальника несколько заявлений от заключенных, где они признавались, что раньше жалобы писали из-за страха. Перед кем, Громаков рассказал: сейчас положенцы изолированы в шизо (штрафной изолятор), поэтому их стали меньше бояться.

Из уст Громакова я узнал удивительные детали прохождения службы персоналом администрации колонии: у них нет не только оружия, но даже дубинок! И за время его работы в колонии лично он ни разу не подвергался нападению и честно признался: «Мы тут зла не делаем, а принимаемые меры направлены на то, чтобы режим был близок нормам Уголовно-исправительного кодекса. Проверок мы не боимся, но и идти на поводу необоснованных требований не собираемся. И никакой «черной» или «серой» зоны здесь не будет!».

А напоследок я узнал некоторую статистику: только каждый пятый после освобождения уже никогда не возвращается в места не столь отдаленные. Но для этого он должен иметь большое желание, и, как видим, таковых все же меньшинство. Большая часть, увы, становятся постоянными гражданами колоний, некоторые при освобождении так и говорят: «Мое место не занимать, через два месяца вернусь». И слово «держат»!

Что же касается причин массовых жалоб и их обоснованности… В прошлом году похожая акция проходила во владимирском «централе». Часть писем явно была написана «под копирку» тюремных лидеров, но был и шум со стороны правозащитников. И в ИК-3 просматривается все тот же сценарий.
Виталий КЕПИН.
Фото с сайта infosud.ru