Ельцин приехал на Пасху

Мы продолжаем публикацию фрагментов из написанной Николаем Егоровым книги воспоминаний.
(Первую публикацию, о событиях августа 1991 г., см. в № 94 от 18.08.2009 г. - «Депутаты голосовать испугались»). В 90-е годы Николай Сергеевич работал Полномочным представителем Президента РФ во Владимирской области. Именно он был первым представителем первого Президента России в нашем крае. В этот период и состоялся визит главы государства на Владимирщину (апрель 1993 года), о котором рассказывает автор.

Несостоявшийся импичмент
Критика в адрес Президента на VIII съезде (VIII съезд народных депутатов Российской Федерации, делегатом которого был Н.С. Егоров, проходил в марте 1993 года.) была настолько оголтелая, что временами становилось не по себе… Депутаты коммунистического лагеря не стеснялись в выражениях. Я видел, как Ельцин, сидя в своем рабочем кресле чуть повыше президиума, очень переживал. Не позавидуешь ему в такой ситуации! Закончилось первое заседание, и мы отправились на обед. Ко мне подошел наш ковровский депутат Ростислав Евгеньевич Тихонов, который в это время уже был назначен ректором Президентской Российской Академии, которая находилась на проспекте Вернадского, ну там, где раньше была Академия ЦК КПСС. «Николай Сергеевич, - сказал он, - поедем ко мне, посмотришь, где я работаю, и заодно мы там перекусим». Я с удовольствием согласился, потому что ни разу не был в этой академии. Тихонов вызвал машину (каждый депутат мог позвонить в гараж, и через несколько минут предоставлялась машина). Мы доехали до проспекта Вернадского довольно быстро, потому что в то время не было пробок, которые сейчас парализуют Москву. В академии он показал мне аудитории, а потом мы зашли к нему в кабинет. Ну как обычно, у больших руководителей есть рядом с кабинетом комната отдыха. Мы зашли туда, Ростислав Евгеньевич пригласил секретаря, чтобы она организовала нам покушать и спросил меня: «Что хочешь выпить? Водку, коньяк, виски?». Я сказал: «Давай виски», потому что я почти не пробовал виски. Один раз только в Польше… Нам принесли виски и хороший обед: солянка сборная, шашлык - Тихонов ведь специально с утра заказывал, зная, что будет меня приглашать. Мы выпили с ним по одной, другой рюмочке, пообедали и поехали на заседание. Опоздали буквально на несколько минут… На трибуне уже стоял очередной оратор от коммунистической фракции и обвинял во всех грехах Президента. Ну, может быть, то, что во мне немножко заиграл хмель или просто надоело слушать этих записных ораторов: я вдруг встал и пошел к президиуму. Обошел с левой стороны - там можно было уже как бы за кулисами подняться вверх и оказаться рядом с Президентом. Я, конечно, не рискнул сразу подойти к Борису Николаевичу: позади него, за шторами, сидел Александр Васильевич Коржаков (начальник охраны президента Ельцина). Я говорю: «Саш, ну как, жарко нашему шефу?». Коржаков: «Слушай, Николай, лучше и не говори». Я предложил: «Так надо ему что-то приятное, доброе сказать». «Иди да и скажи», - ответил Коржаков.

«Слушай, Саш, а что, если я его приглашу во Владимир и Суздаль? Вы же не были там?» - продолжал «наступать» я. Коржаков благословил: «Давай, попробуй!». Ну я осмелился, раздвинул шторы, подошел к креслу Бориса Николаевича, поздоровался. Он меня узнал. Я говорю: «Борис Николаевич, да не обращайте вы внимания на эту оголтелую критику обозленных коммунистических депутатов, надо думать о хорошем. Я вот вас хочу спросить: «Вы были когда-нибудь в городе Владимире и Суздале? Ведь это самые святые места на Руси!». Он ответил: «Нет, не был». Я предложил: «Так давайте, приезжайте к нам. Вот как закончится съезд, и немножко там, как говорится, отдохнете, успокоитесь, побываем в нашем Успенском соборе - он древнее Московского Успенского собора. Может быть, если у вас время позволит, и в Суздаль съездим». Он говорит: «Хорошо, Николай Сергеевич, вот закончится съезд, вы мне позвоните через недельку, и мы обо всем договоримся».

По некоторым сведениям, у нас во Владимире первые лица государства к тому времени не бывали давно. Последним посещал Владимир еще Николай II . Правда, по неподтвержденным данным, заезжал сюда Ленин для встречи с Федосеевым, но тогда он был не главой государства, а просто марксистом. Поэтому, безусловно, приезд во Владимир первого Президента России стал бы большим событием и поддержкой нашим демократам.

После съезда я вернулся во Владимир и рассказал губернатору Юрию Васильевичу Власову о своей попытке пригласить Бориса Николаевича Ельцина к нам. Власов удивился: «Да что вы, разве он может в такое время уехать!». Я говорю: «Ну, посмотрим». Проходит неделя. Я, по договоренности с Президентом, звоню в его приемную. Трубку взял первый помощник Виктор Васильевич (Ильичев, по-моему, его фамилия). Выслушав меня, он отмахнулся: «Да ты что, какой Владимир, какой приезд? Ты знаешь, что через 2-3 дня будет новый съезд, где Президенту собираются объявлять импичмент. Уцелеем ли мы после этого? Поэтому какой тут Владимир!». На этом у нас разговор закончился. Действительно, буквально в этот же или на другой день пришло по фельдсвязи приглашение на внеочередной IX съезд. Я поехал в Москву. Причем я вот что должен сказать: у меня было именное оружие, пистолет Макарова, я свободно с ним входил в Кремль. То есть в тот период многие могли спокойно пройти с оружием в Кремль, никого даже не проверяли на эту тему. Я как-то сказал об этом Коржакову: «Александр Васильевич, как это так, могут свободно заходить люди с оружием!».

Ну, начался IX съезд. Как правило, как только он открывался, Хасбулатов  (Хасбулатов Р.И. - председатель Верховного Совета РФ (1991-1993 гг.)) давал слово людям, стоящим у микрофона. Я для того, чтобы высказать свое мнение, поднялся пораньше в гостинице «Россия», пришел в Кремль, в Большой Кремлевский Дворец, наверное за час до начала заседания, и встал у первого микрофона.

Где-то минут через 15-20 стали подходить другие депутаты. Я посмотрел: это, как обычно, опять из коммунистических фракций. Некоторые знали меня как представителя Президента, как его сторонника, порой даже и здоровались, но смотрели с таким злобным выражением лица… Хасбулатов открыл заседание и стал предоставлять слово стоящим у микрофона. Так как я стоял у первого микрофона, слово было предоставлено мне. Я сказал: «Уважаемый Руслан Имрамович! Уважаемые народные депутаты! Ведь не прошло и двух недель после VIII съезда, и в принципе, все вопросы были там обговорены, много было высказано критики в адрес Президента, и я думаю, для чего собирать нынешний съезд, чтобы опять говорить одно и то же? Ведь такие затраты несет государство! Депутаты съезжаются со всей России, это стоит немалых денег, лучше бы эти деньги отдать какому-то нашему детскому дому». На меня зашикали обозленные коммунисты, когда я шел на свое место, были даже грубые выкрики в мой адрес. А мне было приятно! Потом, уже после съезда, я смотрел телевизор, и мелькнул какой-то музыкальный клип - пела группа как раз на фоне моего выступления от первого микрофона. Конечно, моих слов не было слышно, но смысл «картинки» понятен. Молодежь, интеллигенция поддерживали позицию Ельцина. Ну, а на съезде опять началось то же. Уже практически договорились провести голосование по импичменту, что и было сделано во второй половине дня. В обед я пошел к Александру Васильевичу Коржакову. Его кабинет находился в президентском помещении, где раньше заседал и первый секретарь ЦК КПСС Горбачев, и ранее Брежнев. Я зашел к Александру Васильевичу и сказал: «Саш, ну как же быть теперь с поездкой во Владимир? Я думаю, что все равно импичмент не пройдет, но после такой нагрузки, после таких нервных потрясений для Бориса Николаевича было бы, наверное, нормально съездить к нам во Владимир и немножко оттаять душой, посетив наши святые места. Тем более, наш город очень спокойный. Я гарантирую, что никаких выступлений против него и демонстраций в городе не будет». Он говорит: «Слушай, Николай, а давай вот сейчас; где-то минут через 40 Борис Николаевич будет записывать свое вечернее обращение к российскому народу, и после его записи ты с ним еще раз переговоришь».

Ну мы так и сделали. Когда Борис Николаевич после двух-трех дублей записал свое обращение, он был такой, как говорится, уверенный в себе, обращение было очень эмоциональное, сильное. Он поблагодарил журналистов, также тех, кто находился в зале. Александр Васильевич сдержал свое слово. Он немножко придержал людей, которые шли за Президентом. Я в это время подошел и сказал: «Очень хорошее выступление, доступное, доходчивое, я думаю, что поймут и поддержат вас, и поэтому не надо бояться этих озверевших от злобы коммунистов. Я думаю, что все на съезде завершится нормально, поэтому я вновь приглашаю вас посетить Владимир, Суздаль, самые святые места в нашей России». Ельцин сказал: «Спасибо, Николай Сергеевич, посмотрим, чем закончится съезд, а там решим».

С третьего захода
Импичмент не прошел. Всего 36 голосов не хватило коммунистам. Они так яростно ненавидели Президента, потому что теряли власть. Раньше они руководили всем в стране и в регионах. Я имею в виду коммунистическую верхушку. Безусловно, это была у них одна из основных попыток конституционным путем устранить Президента. Но, повторяю, всего лишь 36 голосов не хватило для объявления импичмента. И я думаю, здесь сыграли свою роль наши депутаты от Владимирской области. Я думаю, что процентов 70, из 11 человек 7 это точно, если не 8, проголосовали против импичмента. Я знаю, что за импичмент голосовали Кондрюков и Долгов (на момент описываемых событий бывшие председатели облсовета и облисполкома, избранные депутатами Верховного Совета РСФСР). Они этого не скрывали. Ну и потом Иона Ионович Андронов (московский журналист, избран депутатом Верховного Совета РСФСР от Владимирской области), хотя одно время прикидывался сторонником Ельцина, голосовал за импичмент (позднее он рассказал об этом в своей книге).

Прошло несколько дней после съезда, я звоню Александру Васильевичу Коржакову: «Как теперь насчет поездки Президента во Владимир?». «Подожди немножко, - обнадеживающе сказал он, - я сейчас иду к шефу и тебе перезвоню через полчаса». Ну, действительно, не прошло и 20-30 минут, звонит мне Коржаков и говорит: «Николай, давайте готовьте вместе с главой области приглашение, Борис Николаевич дал согласие приехать к вам на Пасху». Это, по-моему, было 18 апреля… Во всяком случае, он дал согласие прилететь к нам в воскресенье, в пасхальное воскресенье. Ну, я, радостный, пошел в кабинет к Юрию Васильевичу Власову, главе администрации области: «Борис Николаевич дал согласие приехать к нам на Пасху. Осталось меньше недели. Давай готовить. Коржаков попросил приглашение за вашей и моей подписью». Юрий Васильевич как-то засмущался: «Да как это мы сможем организовать встречу Президента?». Я говорю: «Да не тушуйтесь. Все будет нормально, лишь бы все там было готово «на первом объекте». Нужно подумать, как организовать нормальный обед. Если он часов в 10-11 прилетит на вертолете, то он уже к вечеру должен обратно быть в Москве. Поэтому не так много придется проводить мероприятий».

Мы быстро подготовили приглашение и отправили фельдсвязью в Кремль. И буквально к вечеру нам дали подтверждение, что Борис Николаевич прилетает в воскресенье к нам. Состав делегации: Борис Николаевич с супругой Наиной Иосифовной Ельциной, Михаил Иванович Барсуков (в то время комендант Кремля), Виктор Петрович Баранников (он в это время возглавлял ФСБ) с женами, ну и личный врач, повар и еще несколько человек обслуживающего персонала, которые всегда сопровождают первых лиц государства в поездках.

Мы стали готовить программу. После встречи в аэропорту заезжаем на «первый объект» - бывшая резиденция еще обкома партии, где встречали работников ЦК, Правительства. Там мы приготовили чай с легкой закуской. Затем небольшая поездка по городу. Остановимся у Золотых ворот. Президент вместе со всем народом пешком дойдет до Успенского собора, где нас встретит архиепископ Евлогий. Борис Николаевич выступит перед народом, посмотрит Успенский собор и вновь поедем на «первый объект», где будет приготовлен обед. После этого Президента проводим обратно в Москву. Я спросил Коржакова, кого можно будет пригласить на обед. Он сказал, что только представитель Президента, глава области, его заместители и мэр города Владимира, а также руководители силовых структур, то есть начальник УВД, начальник ФСБ, прокурор области и командир ракетной армии. Больше никого: визит неофициальный. Я сообщил всем, кто был обозначен в этом списке, что они должны быть на обеде. После этого мне неожиданно позвонила Алиса Ивановна Аксенова, руководитель Владимиро-Суздальского музея-заповедника: «Николай Сергеевич, вы знаете, в каком состоянии находится музейное хозяйство? Вот как бы мне встретиться с Президентом». Я говорю: «Алиса Ивановна, к сожалению, никак нельзя, потому что список тех, кто может с ним общаться, строго определен Москвой, поэтому я спрошу Коржакова, дадут согласие или нет». Я позвонил сразу же по ВЧ Коржакову и сказал, что есть у нас работница культуры, руководитель музея, хочет встретиться с Ельциным. Он ответил: «Нет. Визит неофициальный, кроме тех людей, которых мы обозначили, никого не должно быть». Ну я и сообщил Алисе Ивановне: «Согласия не дали на вашу встречу с Президентом». Она, конечно, обиделась сильно. Через несколько лет выпустила книгу, где немножко исказила суть происходившего тогда. Всю вину за то, что не состоялась у нее встреча с Ельциным, она возложила на меня, как будто я не разрешил пустить Аксенову к Президенту. Ну что ж, я рассказываю как было на самом деле. А Алиса Ивановна потом свое взяла: встречалась с другими президентами.

Готовность № 1
В день визита я вместе с супругой Оксаной Прокопьевной пришел в кабинет к губернатору Юрию Васильевичу Власову. Он сидел какой-то немножко нервный. Я говорю: «Юрий Васильевич, да успокойтесь, все будет нормально». «Не из-за этого, - объясняет он, - вот звоню своей жене, надо ехать, а она еще не готова». Ну, короче говоря, мы минут 30 сидели у него в кабинете. Он то и дело звонил жене. Ну, не знаю, то ли наряжалась она тщательно, то ли чего, трудно мне об этом говорить, но во всяком случае она все была «не готова». Власов уже перешел даже при моей жене на мат. Крикнул в трубку, что через 5 минут подъезжаем. Мы действительно вышли, спустились на лифте в гараж «белого дома». Сели в машину и поехали к дому, где жил Юрий Васильевич (недалеко от Дворца творчества юных). Он опять позвонил супруге, опять она еще была «не готова». А время уже 10.30. Я говорю: «Если через 5 минут не выйдет, поедем без нее. Если опоздаем, скандал будет. Президент первый раз приезжает в нашу область!». Он опять матюгнул жену по телефону… Наконец она вышла, села в машину, даже, по-моему, и не поздоровалась с нами. Юрий Васильевич дал команду шоферу ехать поскорее. Шофер поставил на крышу автомобиля «мигалку», и мы помчались с такой скоростью, что через несколько минут «мигалка» слетела с крыши, стала бить по стеклу, но останавливаться было некогда… Мы въехали на территорию аэродрома, когда уже садился президентский вертолет. Вы представляете, как было стыдно перед теми людьми, которые уже стояли, приготовившись к встрече Президента, я имею в виду генералов-силовиков и замов Власова!

Ну, слава богу, успели. Подходим к вертолету, а по трапу уже спускается Президент. Юрий Васильевич представился, поздоровались за руку, представил свою жену, затем я поздоровался с Борисом Николаевичем. Он мне: «Ну вот видите, Николай Сергеевич, я слово сдержал, приехал». Ельцин поздоровался и с моей женой, и с другими людьми, которые были на встрече. Поехали на «первый объект».

Встречали как своего
Там уже был готов стол. Сели пить чай, но сначала предложили Президенту Суздальской настойки на клюкве. Была у нас и рябиновая, и вино, и коньяк, но Борис Николаевич говорит: «Дайте мне попробовать вашей настойки на клюкве». Он выпил рюмочку, Наина Иосифовна пригубила. Ну, и мы все тоже по чуть-чуть. Борису Николаевичу настойка понравилась. Мы выпили чаю, рассказали, какую программу для Президента приготовили. Он одобрил и предложил ехать. Мы сели в машину. Машина, конечно, спецмашина президентская. Что она из себя представляет? Это бронированный автомобиль советского еще производства, «членовоз», как его раньше называли, указывая, что в таких машинах ездят члены политбюро. Впереди, слева, шофер, справа сидит Александр Васильевич Коржаков. Затем большой салон, совершенно по-другому, не как в обычных автомобилях, расположенный. Сзади сиденье, в центре сидит Борис Николаевич, слева по ходу Власов, справа я. Ну мы поехали по городу. Ельцин стал смотреть по сторонам. Увидел «Доску почета», которая раньше находилась в скверике на перекрестке Гагарина и III Интернационала. Он пошутил: «Что у вас, до сих пор соцсоревнование проводится?». Ну и ехали мы по всему городу. На всех остановках, особенно на троллейбусных, собрался народ. Все видели, что это президентский автомобиль, знали, кто в этот день приезжает. Тем более - праздник, Пасха. Люди все нарядные, улыбаются, машут руками. И что его приятно удивило: не было ни одного красного транспаранта, ни одного транспаранта с осуждающим или критикующим Президента призывом. С чем приходилось сталкиваться в других городах. Пока мы ехали, Ельцин говорит: «Ну давайте, задавайте, какие у вас есть ко мне вопросы». Юрий Васильевич почему-то растерялся, сказал, что нет вопросов. Я сказал, что у меня 2 вопроса. «Ну, пожалуйста, Николай Сергеевич», - посмотрел на меня Президент. Я говорю: «Борис Николаевич, вот у вас есть помощник, Лев Евгеньевич Суханов. Он ваш близкий человек, но последнее время вы так редко с ним общаетесь, что он думает, не сделал ли он что-то неправильно?». Ельцин ответил, что Лев Евгеньевич действительно его близкий человек, «мы с ним работали, когда я еще был в Госстрое, и поэтому у меня к нему никаких вопросов нет». Потом он говорит: «Николай Сергеевич, вы задавайте вопросы, которые касаются вашего города, вашей области, а не «московские» вопросы». Я задал второй вопрос: «Мы с Юрием Васильевичем никак не заменим нашего начальника УВД, генерала. У нас есть точные сведения, что он практически покрывает тех людей, которые пользуются реформами в личных целях. Это раздражает людей. Вот сейчас бартер при взаиморасчетах, некоторые руководители этим делом «балуются». Если мы просим с этим делом разобраться, то он, наоборот, этих деляг предупреждает, что вы на заметке у представителя Президента или у главы области, и они все следы заметают. Мы были с Юрием Васильевичем у министра внутренних дел Дунаева, но он сказал, что «генерал давно работает в органах, не видит смысла его менять». На этом разговор у нас по просьбам закончился. Подъехали к Золотым воротам. Там была масса народа. Когда Борис Николаевич вышел на улицу, конечно, рядом с ним находился Коржаков, ну и много было людей в штатском. Приехало столько охранников! Оказывается, они были расставлены везде заранее, и даже на чердаках домов на этой улице, по которой мы потом шли к Успенскому собору. И в толпе очень много их было. То есть охрана Коржаковская действовала как положено. Люди приветствовали радостными возгласами Бориса Николаевича. Когда мы подошли к Успенскому собору, народ все прибывал. Мы встали на возвышенности, возле собора.

Все с каким-то радостным воодушевлением смотрели на Президента. Владыка Евлогий, другие священнослужители, мы с Юрием Васильевичем. Президент поприветствовал владимирцев. Сказал, что в этом древнем городе, к сожалению, находится первый раз. Город чистый, везде приветливые лица. Борис Николаевич поблагодарил владимирцев за поддержку, сердечно поздравил с православным праздником Пасхой. Затем мы вошли в Успенский собор, где Борису Николаевичу показали фрески Андрея Рублева. Убранство Успенского собора, его величие произвели сильное впечатление на Президента. Потом мне рассказывал Коржаков, что Борис Николаевич очень долго вспоминал собор добрым словом. При выходе из основного помещения собора, где продаются церковная утварь, книги, свечи, стоял в углу профессор Эдуард Митрофанович Маркин вместе с хором мальчиков. Я сказал: «Борис Николаевич, это наш знаменитый камерный хор, который возглавляет заслуженный артист РСФСР профессор Маркин. Такой хор - единственный в России, он выезжает за границу, где также пользуется большой популярностью». Ельцин заметил: «А почему он до сих пор заслуженный артист, а не народный? Это дело надо поправить». «Хорошо, Борис Николаевич, это дело поправим», - отреагировал я.

Обед на спецобъекте
Мы снова отправились на «первый объект». Обед был сервирован на улице. Столы, скамейки, покрытые хорошим материалом. На столах - скатерти. Обед, я бы не сказал, что был изысканный.

Была уха из обыкновенной речной рыбы (даже не удосужились работники администрации найти нашей знаменитой окской или клязьменской стерляди, чтобы действительно была настоящая уха!). Ну также были там и шашлык, и овощные закуски. Первый тост был предоставлен Юрию Васильевичу как главе администрации области. Он поприветствовал Бориса Николаевича, кратко рассказал, что делается. Затем слово взял председатель областного Совета Владимир Александрович Калягин, который явно был в стане антиельцинцев, поэтому был очень немногословен. Затем должен был выступать с тостом я, но Игорь Васильевич Шамов, мэр города Владимира, так хотел выступить, что пришлось ему уступить. Он предупредил: «Николай, у меня будет несколько вопросов». Я сказал: «Игорь Васильевич, не вздумай задавать много вопросов. Задай единственный вопрос, который тебя очень волнует, потому что это все же праздничный обед, а не какое-то официальное совещание». Он пообещал. Поприветствовал Президента, изложил свои просьбы. Борис Николаевич в своей манере тут же на салфетке написал то, что попросил Шамов, и передал это Коржакову. Ну, затем слово взял я. Начал я свой тост традиционно: «Уважаемый Борис Николаевич, здесь, на Владимирской земле, я часто встречаюсь с людьми и всегда передаю приветствие от вас, благодарность за труд…». И тут Борис Николаевич сказал: «Извините, Николай Сергеевич, а вам здесь не мешает работать начальник УВД?». Я услышал звон падающей ложки - видимо у генерала, которого мы никак не могли заменить, от неожиданности выпала ложка из рук… Чтобы не омрачать праздничный обед, я сказал: «Борис Николаевич, я нахожу общий язык со всеми силовыми структурами, и те задачи, которые вы ставите, мы вместе решаем». Ну, таким образом, этот инцидент был исчерпан, но имел благоприятные последствия для нас потом. Затем Президента тепло приветствовал в этот пасхальный день Владыка Евлогий. Через некоторое время мы перешли в помещение, потому что было немного прохладно. Поднялись на 2-й этаж, там уже кипел самовар. Вскоре разошлись замы главы и Власов вместе с ними. Барсуков, Коржаков спустились вниз, где была бильярдная, и начали играть. Мы практически остались: я, Борис Николаевич, Наина Иосифовна, моя жена и жена Власова. Пили чай, шутили, ну у женщин, как обычно, свой разговор... Борис Николаевич вдруг спросил: «Николай Сергеевич, а кроме чая, что-нибудь погорячее, покрепче есть у вас здесь?». Я сказал: «Ну, конечно, Борис Николаевич!». Спустился вниз и сообщил Коржакову: «Саш, нам нужен алкоголь». Обычно врачи все проверяли, что подавалось на стол, и Коржаков сказал: «Слушай, а все проверенное закончилось. А у вас что-нибудь есть?». Я говорю: «Да у нас здесь сколько угодно». «Но ты гарантируешь, что все будет нормально?». «Саш, мы здесь иногда выпиваем, поэтому не будем же мы сами себя травить. Здесь все нормально». Ну принесли мы несколько сортов нашей владимирской водки. Выбор был большой. Мы с Борисом Николаевичем выпили по рюмочке-другой, и он сказал, что надо собираться в дорогу. Время уже близилось к вечеру.

После визита
Мы проводили гостей на нашем небольшом аэродроме. Вертолет с Президентом улетел в Москву.

Теперь немного о последствиях этого визита. Наверное, дней через десять вышел Указ об освобождении от должности начальника областного УВД. Новым начальником стал Иван Иванович Голубев, будущий Герой России, к сожалению, безвременно ушедший из жизни.

А вот за присвоение звания народного артиста России Эдуарду Митрофановичу Маркину пришлось буквально сражаться. После визита Ельцина он каждую неделю, в понедельник, приходил ко мне и спрашивал: «Когда же будет Указ?». Я говорю: «Эдуард Митрофанович, я столкнулся с большими сложностями».

Присвоению Маркину высокого звания очень противился Владимир Иванович Балахтин, руководитель управления культуры области, и настроил также против него Власова и министра культуры России Сидорова. Мне пришлось буквально через колено «ломать» Балахтина. Все же удалось документы отправить в министерство. Там стал резко возражать министр культуры Сидоров. Я с ним, как говорится, по-русски, по-мужицки, по-деревенски по правительственной связи поговорил. Дело дошло и до крепких выражений. Ну, в конечном итоге, представление на Маркина было оформлено как положено. Эдуарду Митрофановичу было присвоено звание «Народный артист Российской Федерации».
После приезда Президента ситуация в городе и в области вроде бы немного успокоилась.

Николай ЕГОРОВ