Судьба сельского грамотея

Станислав Алексеевич Жинкин называет себя «интеллигентом во втором поколении». Первым поколением были его родители-педагоги, на всю жизнь привившие сыну интерес к жизни, жажду знаний и любовь к книге. Но и они, как и все мы, лучшие свои качества унаследовали от предков, хоть и были те совсем простыми людьми. Об одном из них, своем деде, Станислав Алексеевич рассказал нам в самый канун Дня памяти жертв политических репрессий.

- Тридцать седьмой год - это, конечно, было страшно. Но репрессии начались гораздо раньше. И начали их еще товарищи Ленин, Троцкий, Зиновьев, - начал свой рассказ С. Жинкин. - А Сталин только развил их опыт… Репрессии были и в 20-е годы, и еще в 1918-м - поэтому я резко отрицательно отношусь к Ленину.

История моего деда Андрея Павловича Иванова - это история всего его поколения. В книге «Боль и память» есть его имя. Он родился в 1887 году, был простым ундольским крестьянином и от односельчан отличался только грамотностью. Еще до революции он успел выучиться на бухгалтера и даже поработал перед Первой мировой войной в московской строительной артели. Он хорошо учился в школе, с детства увлекся книгами, и у него была библиотека - одна из первых в Ундоле - которой пользовались многие. У него в жизни было немало интересных событий, начиная с коронации Николая II, на которую его в мае 1896 г. возил отец. Они привезли оттуда кружку, которая долго хранилась у нас. Позже неподалеку от его дома случилось убийство Михаила Лакина, и он ходил смотреть на его труп…

Был еще интересный момент, когда его послали за хлебом для фабрики в Елец, и он провел на заготовках почти год - закупал хлеб у перекупщиков и отправлял на фабрику Баженова, которой позже было присвоено имя Лакина. В Ундол он вернулся уже с женой и маленькой дочкой - будущей моей мамой. Потом у них родились еще две дочери. И все-таки в 1916 году его - отца троих детей, кормильца семьи - призвали на военную службу, поскольку война тогда выбила подчистую всю армию. Он попал в самый Брусиловский прорыв, но судьба его пощадила - он даже не был ни разу ранен. Уже в начале 1917 года, когда начали избираться солдатские советы, пошли съезды, его как грамотного, умного мужика избрали солдатским депутатом. У меня сохранилась фотография тех времен. Потом был 1918 год, всеобщее дезертирство. Он опять приехал в Ундол, не желая больше служить. Но Троцкий всех дезертиров объявил вне закона, и деду пришлось на некоторое время вернуться на службу. Правда, в гражданской войне он не участвовал. Потом его как хорошего, грамотного хозяина избрали председателем Ундольского сельсовета. Несколько лет он работал, но в начале 1929 года он отказался составлять списки на раскулачивание, за что был отдан под суд. Его посадили на год, он отбывал наказание на строительстве «Автоприбора» во Владимире. После освобождения работал возчиком в родном селе. А в апреле 1931 г. за одну ночь в Ундоле и его окрестностях были арестованы 93 крестьянина, в том числе и мой дед. Раскулаченных к тому времени уже выслали, а этих обвинили в создании крестьянской партии. Дело в том, что эти люди писали письма М.И. Калинину и В.М. Молотову, в которых жаловались на нарушения и безобразия, которые допускались на местах в ходе коллективизации. Они ссылались на статью Сталина «Головокружение от успехов», но это их не спасло - всех под гребенку в сентябре собрали и отдали под суд. Правда, к этому времени Сталин уже отказался от идеи «крестьянской партии», так что их обвинили просто в контрреволюционной деятельности. Дали кому три, кому четыре года, кому и пять лет высылки. Дед мой отбывал наказание в Костромской области на лесозаготовках вместе со своими деревенскими друзьями. Других выслали на Вологодчину, в Архангельский край - всех отправили на лесозаготовки. В 1935 году он освободился. А через два года по указу Сталина почти всех снова арестовали, и большинство были расстреляны. Но дедушка уцелел, потому что его младший зять служил в это время в охране у Ворошилова и пользовался его любовью и уважением. Он и спас его от ареста, хотя большинство дедушкиных друзей, в том числе священник и дьякон, были репрессированы повторно.

Некоторое время он где-то скрывался с помощью зятя, пока сталинский указ не был отменен. Когда он вернулся, его взяли работать в колхоз счетоводом. А потом началась война, и к 1943 году на селе совсем не осталось грамотных кадров. И дедушку просто уговорили, хотя он был беспартийным, поехать в Черкутино председателем колхоза. И в этой должности он проработал до конца 1945 года - пока с войны не начали возвращаться молодые, энергичные, истосковавшиеся по работе на земле мужики. К тому же в конце года погиб, попав под машину в Ундоле, мой старший брат, и дедушка попросил отпустить его на родину. Вернувшись домой (мы тогда уже жили вместе), он работал бухгалтером МТС. Как относился дед к Сталину и всему, что происходило в стране, я сказать не могу. Тогда ведь ни о чем нельзя было говорить вслух даже с родными и друзьями. Но, думаю, он и его репрессированные товарищи по несчастью не могли любить «вождя народов». Во всяком случае, позже наши родственники отзывались о нем очень плохо.

Я помню, как в 1946 году дед начал дома наводить порядок, очень много работал физически: поправлял забор, косил сено, ухаживал за скотиной. Нас на попечении у мамы и бабушки было тогда трое маленьких мальчишек… А в 1947 году, за два дня до своего 60-летнего юбилея, он поехал в лес за дровами - не успел все привезти до «Николы». И прямо в лесу умер от инфаркта. Сердце-то его в последние полгода беспокоило, иногда кричал от боли. Ишемия, наверное. Вот так закончил свою жизнь мой дед Андрей Павлович Иванов, простой русский крестьянин…

И я бы очень хотел, чтобы наша молодежь поняла трагедию его поколения, трагедию людей, вся жизнь которых была отравлена страхом. И чтобы в День памяти жертв политических репрессий народ с жалостью и состраданием вспомнил и о моем дедушке, и о тех 92-х крестьянах, арестованных в одну ночь с ним. И о миллионах советских людей, загубленных преступным сталинским режимом - крестьянах, рабочих, священниках, интеллигентах...
Записала Елена БЕЛАЯ.
Фото из семейного архива С.А. Жинкина.