Уголовно-исполнительная система не любит правозащитников

В минувший вторник руководители юридических служб российской уголовно-исполнительной системы (УИС) собрались во Владимире на совещание. Как выяснилось, правовым обеспечением деятельности службы занимаются в общей сложности 1200 специалистов. Юридические подразделения выполняют две основные задачи: правовое сопровождение хозяйственной деятельности учреждений уголовно-исполнительной системы и защита прав человека в местах лишения свободы. Выяснилось, что проблемы есть и по первому, и, особенно, по второму пункту.

- Можно ли вести речь о соблюдении прав заключенных, если учреждения УИС, особенно следственные изоляторы, переполнены? - поинтересовались журналисты.

- Уголовно-исполнительная система не виновата в том, что количество заключенных велико, - ответил участвовавший в работе совещания заместитель председателя ЛДПР, зампредседателя комитета по безопасности Госдумы Сергей Абельцев.

- Она лишь исполняет решения суда.

Его поддержал начальник правового управления Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России Олег Филимонов.

- После существенного уменьшения количества заключенных - с 2000 г. по 2005 г. на 300 тысяч - мы наблюдаем рост. За три года, начиная с 2006 г., численность осужденных выросла на 160 тысяч, - сообщил он.

- Только с начала этого года «население» следственных изоляторов выросло на 3157 человек, колоний - на 884 человека. И это в то время, когда преступность в стране реально снижается! При этом я неоднократно сталкивался с тем, что люди отбывают наказания за мелкие кражи: за мешок картошки, например… Даже за кражу пустых мешков. Еще наглядные примеры: сейчас в СИЗО находится около 150 тысяч человек. Но ежегодно из следственных изоляторов освобождают 60 тысяч: либо в связи с изменением меры пресечения на подписку о невыезде, либо осудили условно, либо вообще уголовное дело прекращено за отсутствием преступления… Это не что иное, как судебно-следственные ошибки. Меня удивляет, когда представители, например, следственных комитетов гордятся, вот, мол, как мы хорошо работаем: 95% ходатайств следователей о заключении под стражу суды удовлетворяют! А я думаю, что судьи слепо идут на поводу у органов предварительного расследования, тем более, что личность подозреваемого им неизвестна.

Решение этой проблемы Олег Филимонов видит в создании так называемой службы пробации. Одна из задач такой службы - досудебное изучение подозреваемого или обвиняемого и предоставление суду рекомендаций об избрании меры пресечения. Сейчас этот вопрос прорабатывается на правительственном уровне, но до практической реализации пока очень далеко.

Особенно бурным получилось обсуждение деятельности правозащитных организаций, которые, как известно, всегда пристально следят за соблюдением прав осужденных.

- Это такая российская специфика, - заявил Сергей Абельцев. - Очень часто «правозащитной» деятельностью занимаются либо люди с уголовным прошлым, либо родственники осужденных. Например, однажды пригласили меня на заседание правозащитников в Москве. При этом в президиуме из четырех человек один имел три судимости, двое других - по две судимости! Все присутствующие крайне отрицательно высказывались об уголовно-исполнительной системе, а потом стали демонстрировать - в расчете на западных журналистов, конечно, - письмо, написанное якобы кровью заключенного. Я возмутился столь наглой фальсификацией - так эти «правозащитники» закидали меня яйцами… А один из них, уже в коридоре, пообещал отрезать мне голову. Правда, выполнить свою угрозу не успел: его, уже имеющего, кстати, две судимости, недавно арестовали в Екатеринбурге за грабеж. Конечно, общественный контроль за местами лишения свободы необходим, но нельзя допускать в эту сферу людей с уголовным прошлым. Ведь все в жизни повторяется: в начале прошлого века большевики сделали ставку на уголовников, и в 1917 году к власти пришли фактически уголовники. Мы хотим того же сейчас? А наше население просто потеряло ориентиры. Я вообще считаю, что третье преступление должно быть последним в жизни человека…

Более мягкую позицию в отношении правозащитников занял Олег Филимонов. Он признал, что среди них есть немало людей, которые ему «симпатичны», потому что «эти бессребреники искренне хотят помочь осужденным». Но есть и такие, для которых правозащитная деятельность - это «просто бизнес».

- Они, по сути, идут на службу к криминалитету, - рассказал Олег Вадимович. - Дело в том, что когда криминальные авторитеты в местах лишения свободы задумывают некую провокацию, например, массовую голодовку или нечто подобное, им нужен общественный резонанс. И они по мобильным телефонам связываются со СМИ и с «верными» правозащитниками. Конечно, таких правозащитников надо как-то заинтересовывать…

В заключение всем напомнили, что защищать надо права не только заключенных, но и сотрудников УИС, чью работу нельзя назвать ни легкой, ни престижной. Плюс (вернее - минус) маленькая зарплата (у младшего состава, со всеми надбавками, премиями и пр. - не больше 12 тысяч рублей в месяц) и невозможность получить жилье. Все это приводит к большой кадровой текучке, а, как известно, кадры решают всё.
Елена Левицкая.
Фото автора.

» а в это время «

Тревожный сигнал или провокация?
На прошлой неделе, 12 и 13 мая, представители московской правозащитной организации - Комитета за гражданские права - приехали во Владимир...
Как утверждают правозащитники, их беспокоят многочисленные жалобы со стороны сидельцев и их родственников на плохое питание, отсутствие медобслуживания и постоянные избиения. Однако диалога с руководством УФСИН не получилось: от комментариев заявлений они отказывались и попросили правозащитников «покинуть помещение».
Правозащитники подготовили обращение начальнику ФСИН России, прокурору области и губернатору. Руководители владимирского управления, в свою очередь, разослали по СМИ заявление, что обострять ситуацию в колониях и тюрьмах области ни одному борцу за права не позволено, а все «факты», обнародованные на сайте Комитета за гражданские права, - не что иное, как провокация.
Сергей ИЗВЕКОВ.