Журналист владимирской газеты: "Некоторым журналистам в условиях несвободы комфортно, как запеленатому младенцу"

Корреспондент газеты "Томикс.Владимирская газета" Наталия Новожилова по просьбе корреспондента ИА REGNUM прокомментировала результаты исследования Фонда защиты гласности "Карта гласности":

"Полностью согласна с Алексеем Симоновым в том, что уровень свободы СМИ находится в прямо пропорциональной зависимости от уровня компетентности губернатора. Я бы ещё добавила: а если малокомпетентный губернатор назначен президентом, как во Владимирской области, то свобода СМИ становится ничтожно малой величиной.

Мне часто приходится встречаться с коллегами-журналистами из других регионов России на различных столичных тусовках. Со многими из них я поддерживаю давние дружеские отношения, обмениваюсь с ними электронными письмами. Я сравниваю ситуацию в разных точках страны, и поэтому в моей голове давно сформировалась своя "Карта гласности". В сущности, мои друзья тоже в какой-то степени эксперты, причём достаточно компетентные в сфере свободы СМИ. Владимирская область, в карте ФЗГ попала в категорию "относительно несвободных". Пожалуй, с этим можно согласиться. У нас душно, у нас серо, у нас большинство СМИ единообразны и согласны с любой точкой зрения, если она... совпадает с официальной. Но, в то же время, пока ещё есть телеканал "ТВ-6-Владимир", есть газеты "Томикс" и "Ковровские вести".

Душили-душили, душили-душили, но кое-что осталось живое. Учитывая, что мне пришлось быть свидетелем того, как недавно по команде властей редакцию моей газеты ("Томикс") вооружённые громилы выселяли из занимаемого 12 лет помещения, мой оптимизм дорогого стоит. Да ведь и в своей "оппозиционной" газете я постоянно вынуждена биться за право публиковать свои статьи. Вот что такое "относительная несвобода".

Во Владимире немало порядочных, толковых редакторов. Но ради сохранения своей газеты (ТВ, радио, журнала) они вынуждены вводить цензуру, фильтруя материалы и не подпуская "опальных" журналистов к выходу на аудиторию. Это точно не жизнь, это выживание. В приватных беседах некоторые из редакторов клянут "подлое время" и выражают надежду на то, что когда-нибудь свобода сама собой наступит в стране, и тогда они вытравят из своих СМИ постылую советскую "жвачку" и начнут показывать действительность так, как она есть, невзирая на лица руководителей. Ага...

Возможно, в других регионах в несвободных СМИ действительно удерживается по 4-5 свободных журналистов. Наверное, это крупные СМИ крупных городов. А в маленьком городе, таком, как Владимир (тем паче, в районном центре), даже одного "непокорного" журналиста трудно найти в "покорном" СМИ. "Непокорные" (свободные) журналисты, помыкавшись без денег (работа-то у нас сдельная), уходят из профессии. В последние годы уход стал массовым. Даже молодые журналисты, выпускники факультетов журналистики, всего за год-два устают от диктатуры осторожных (выживающих) редакторов и разочаровываются в профессии. А некоторые из них избавляются от иллюзий уже во время практики во владимирских СМИ и бросают учёбу в вузе либо переходят на другой факультет. И это тоже проявление "относительной несвободы".

Да, слово "относительный" здесь ключевое. Правильное слово. Уместное. Поясню примером из жизни. В конце октября этого года я присутствовала на семинаре Клуба региональной журналистики в Москве, там также находились мои коллеги из других российских регионов. Один из экспертов семинара, вице-президент Фонда ИНДЕМ Михаил Краснов, дал свою оценку количества свободы в сегодняшней России и свободы слова в частности. Из его рассуждений вытекало, что "количество" свободы близится к показателю если не сталинского времени, то, как минимум, брежневского. Одна семинаристка из Перми резко возразила. По её мнению, в стране со свободой, и гласностью в частности, всё нормально, а в Пермской области - просто замечательно. Нечего, мол, панику нагнетать. В перерыве я с этой пермячкой потолковала: она действительно была убеждена в том, что в её регионе журналисты могут говорить всё, что хотят, там у них никого не преследуют и никому ничего не запрещают. "А что, тебе хоть раз запретили что-то опубликовать?" - спросила она, горя негодованием. Хотя бы раз?! Я даже потеряла дар речи: сколько раз? Сотни!!! Иной раз, когда редактор, походя, снимает мою выстраданную статью из уже свёрстанного номера, мне кажется, что следующего запрета я не перенесу и умру от разрыва сердца. И это в газете, которая называет себя оппозиционной властям. Что уж говорить про прочие СМИ... Финал этой истории о свободе в одной, отдельно взятой, Пермской области стал неожиданным даже для меня: после окончания того семинара КРЖ состоялась церемония награждения победителей всероссийского конкурса "Произвол в законе", из Пермской области были отмечены сразу двое (что довольно редко случается на журналистских конкурсах), и, поднимаясь на сцену, каждый из этих двоих рассказывал, какой жуткий зажим гласности в Пермской области, прямо-таки маленькое кровавое Гаити на российской земле! Я оглянулась на участницу семинара из Перми: она сидела на стуле, напряжённо выпрямив спину, а её лицо было даже не пунцовым - багровым! Кстати, в "Карте гласности" ФЗГ Пермская область отнесена к первой категории - "свободных" регионов. Это по поводу относительности.

Как сказано в священном писании, имеющий уши - да слышит, имеющий глаза - да видит. А если слышать и видеть не хочется, чтобы не впускать в себя негатив (есть у обывателя такое выражение), то - ничего не видно, ничего не слышно и - "ничего никому не скажу". Это и есть кредо многих моих коллег в последние пять-шесть лет. Их "Карта гласности" не совпадает с моей. Мы вообще живём в разных странах, но с одинаковым названием. Я несвободу чувствую на своей шкуре. Несвобода меня угнетает. Мне она кажется кандалами. А коллегам из "другой" страны в условиях несвободы комфортно, как младенцу в пелёнках. Всё дело в ощущениях. А ощущения, повторюсь, относительны".