В училище возвращаться не захотел - В Киржаче обнаружен труп курсанта мичманской школы Санкт-Петербургского военно-морского института - (Морского корпуса им. Петра Великого) Евгения Донского

Евгений покончил с собой… Руководитель военно-следственного отдела по Владимирскому гарнизону полковник Андрей Маслов склонен считать, что мотивы самоубийства следует искать в Санкт-Петербурге:

- В среду, 22 октября, по факту суицида курсанта возбуждено уголовное дело по статье 110 УК РФ «Доведение до самоубийства». Пока все указывает на то, что мотивы поступка Донского нужно искать в училище. Но расследование только началось, и окончательные выводы делать рано.

Первокурсник Донской приехал домой, в Киржач, в краткосрочный отпуск. Повод, правда, был совсем невеселый: мама Жени - Елена Аркадьевна - тяжело заболела, лежала в больнице, и курсанта вызвали на родину заверенной в военкомате телеграммой. Хотя первокурснику отпуск и не полагался, руководство учебного заведения пошло навстречу и уже в субботу, 4 октября, Женю Донского отпустили в Киржач.

В Киржаче парня ждали с нетерпением: и родня, и друзья. Женя очень хотел стать моряком-подводником, поступил в мичманскую (среднюю) школу при Морском корпусе. Родители и бывшие одноклассники, учителя киржачской школы №7 им гордились. Женя, едва приехав в родной город, помчался в школу: рассказывал о службе, фотографировался - курсантская форма была Жене к лицу…

О том, что не все так гладко в его курсантской жизни, как хотелось бы, Донской рассказал лишь нескольким самым близким друзьям. Родителям говорить ничего не стал: и так мама болеет…

Уже после смерти Донского его школьные приятели передали родителям слова курсанта. По их версии, Женя рассказывал, что в Морском корпусе будили по ночам пятикурсники этого заведения, заставляли отжиматься, били по почкам, по рёбрам, уводили к себе на другой этаж, где опять заставляли отжиматься с тумбой на спине, а если тумба съезжала, то опять били. Особенно усердствовали курсанты, как рассказывал приятелям Женя, приехавшие учиться в Питер из одной кавказской республики. В конце сентября факт неуставных взаимоотношений в корпусе послужил основой уголовного дела.

Один из первокурсников не выдержал издевательств и написал рапорт. Началось разбирательство. Все это «дедов» еще больше разозлило. Они попытались узнать, кто их «сдал». Но поскольку добровольно никто не признавался, старшекурсники решили добиться нужных им сведений под пытками. Донского тоже пытали, по словам одноклассников, горячим утюгом. После этого у него на теле остались три отметины: одна на груди, две на плечах.

- Женя, когда приехал домой,- вспоминает бабушка Нина Михайловна Лядухина, - даже тельняшку ни разу не снял. Когда же мы у него спрашивали, как дела, он отвечал, что все хорошо. А как хорошо, если у него на теле ожоги от утюга и сигаретных окурков были?! Правда, об этом мы только после его смерти узнали...

Возможно, будь Женя чуть откровенней с родителями, беды бы удалось избежать. Но мог ли мальчишка, мечтающий стать офицером, признаться, что испугался!

Рассказывают, что Женя даже просил мать продлить ему отпуск в военкомате «по семейным обстоятельствам», но истинной причины своего нежелания возвращаться в Питер не назвал. Через несколько дней мама и бабушка проводили его в обратный путь. Женя сел в автобус до Москвы, а из столицы он должен был на поезде добираться до Санкт-Петербурга.

Однако Евгений не доехал даже до Москвы - вышел из автобуса и отправился на родительскую дачу в садовом товариществе «Восток» в пригороде Киржача. Там его и нашла соседка. Позвонила родителям Жени. Из петли парня вынимал его отчим Александр Селиверстов:

- Я его с трех лет воспитывал, - рассказал Александр Владимирович корреспонденту «М», - Женя не был слабым, умел за себя постоять. Через три дня после его гибели из института прибыл какой-то человек, позвонил матери, сообщил, что привез паспорт. На приглашение посетить дом погибшего Евгения и рассказать о службе ответил отказом.

Корр. «М» связались с руководством Морского корпуса. Заместитель начальника по воспитательной работе Николай Рыжих заявил, что о фактах издевательств над первокурсниками вуза ему ничего не известно.

- Почему вы считаете, что причину самоубийства Донского нужно искать у нас?! - возмутился он. - Курсант уехал домой, его вызвали телеграммой, что мать больна, а потом выясняется, что парень вместо больницы ходил по друзьям, что-то им рассказывал… Все это наводит на размышления. В любом случае, пусть следователи разбираются. Я комментировать ничего не буду. Скажу одно: мы своей работой дорожим, и допускать дедовщину не в наших интересах. А если уж так плохо парню было у нас, то зачем лезть в петлю? Можно было просто уйти из училища.

Один из сокурсников погибшего Евгения Донского Иван В. (по его просьбе мы не называем фамилию курсанта - авт.) на вопрос корр. «М» об обстановке в учебном заведении сказал, что такой дикости, как прижигания утюгами там никогда не было:

- Да, в сентябре был случай дедовщины, но те люди - старшекурсники - уже наказаны, по ним ведется уголовное дело. Может быть, Женька просто хотел порисоваться перед друзьями, вот и нарассказывал им ужасов. Мы с ним были в одном взводе на курсе молодого бойца. Он интересный парень. Говорил, что у него один дед воевал за красных, другой за белых… Я не знаю, почему он повесился. Может быть, дома что-то случилось?

Не будем торопиться с выводами и мы. Однако разобраться когда-нибудь хотя бы в одной из «армейских историй» надо до конца. «М» будет следить за ходом расследования.
Михаил ЛЕБЕДЕВ.
Евгения АРЕФЬЕВА.
Фото: Михаил ЛЕБЕДЕВ.