Люди на помойке - Их стараются не замечать, но проблема слишком бросается в глаза

Местом скопления киржачских бомжей давно стали продовольственные рынки, точнее - не сами рынки, а места, куда торговцы вывозят испорченную продукцию для дальнейшей отправки на городскую свалку с громким названием «Полигон твердых бытовых отходов».

Корреспонденту «М» удалось побывать на трех городских рынках и побеседовать с некоторыми из этих вконец опустившихся людей, в поисках пропитания переворачивающих горы мусора. Их и бомжами-то в полном смысле этого слова назвать нельзя: почти у каждого есть жилье. Их средний возраст едва превышает 40 лет. Сколько таких людей в Киржаче, никто не считал: никому они не нужны, выживают, кто как может.

Время 11 часов 30 минут. На свалке одного из рынков ковыряются четверо мужчин неопределенного возраста, с опухшими, заросшими щетиной физиономиями.

Услышав, что с ними хочет побеседовать журналист из областной газеты, они на время прерывают свое занятие и с удовольствием рассказывают свежему человеку, что здесь на свалке, пока не пришел мусоровоз, можно найти что-то вкусное. Колбасные и мясные изделия попадаются, пельмени, куры, кондитерка, не говоря уже об овощах и фруктах.

Они охотно рассказывают о своей судьбе. Оказывается, каждому из них не больше 30 лет. Все когда-то были нормальными людьми, но обстоятельства сложились так, что пришлось идти на помойку.

- Я работал шофером, говорит «бомж» Серега, - попал в аварию, стал инвалидом, инвалидность не оформил, запил, с тех пор жизнь покатилась под откос…

На щеке у Сереги огромная флегмона, но в больницу идти не на что: денег нет, а те, что зарабатывает, сразу идут на пропой. Живет у старухи матери. С ним вместе живет такой же «бомж» Володя. Он пять месяцев назад вернулся из колонии, где провел пять лет за разбой, устроиться на работу не может, вот и ходит по рыночным помойкам в поисках пропитания вместе с Серегой.

Хромого бомжа с куском колбасы в руке зовут Андрей, ему 28 лет. Он тоже бывший шофер и тоже попал в аварию. Теперь инвалид третьей группы, получает маленькую пенсию, на которую сразу же закупает «бормотуху», пьет в одиночку, за что иногда бывает бит собутыльниками, а пропитание находит на свалке вместе с друзьями по несчастью.

Пока мы разговариваем с бомжами «за жизнь», на свалке появляются «дамы».

- Мать с дочкой прибыли, - говорит Серега. - Электричка из Орехова пришла, они из деревни приехали. Ленка раньше в игровых автоматах работала, выгнали за воровство, теперь пьет вместе с матерью. Ей всего 18 лет, но с ней даже бомжи спать боятся…

- Сколько же вас таких? - задаю очередной вопрос словоохотливому Сереге.

- Да кто его знает, но никак не меньше 50.

- И хоть какая-то перспектива у вас в жизни есть?

- Какая перспектива - только на кладбище… - отвечает Сергей, отправляясь на поиски чего-нибудь вкусного. Действительно, дорога у таких людей одна - на городской погост.

Как сообщила директор предприятия, оказывающего ритуальные услуги, Нина Носкова, ее работникам приходится хоронить за год от 40 до 50 невостребованных трупов, в основном молодых людей, не достигших сорокалетнего возраста.

Между тем районная газета пестрит объявлениями, которые зазывают людей на работу - но такие, как Серега и ему подобные, никому не нужны. Лучше узбеков нанять - они не пьют, работают с утра до ночи.

Только этих, совсем опустившихся людей, в Киржаче более 50 человек, а сколько запойных? Их просто никто не считал, а ведь большинство из них - молодые люди.

В Киржачском районе, по признанию органов местного самоуправления, около 40 притонов, где находят приют такие, как Сергей, Андрей, Елена и им подобные. Но российское законодательство таково, что местная власть ничего не может поделать с хозяевами этих притонов…
Михаил Лебедев.
Фото: Петр Соколов.