Следствие закончено, забудьте… - Правоприменительная практика в милиции, прокуратуре и суде порождает больше вопросов, чем дает ответов

Возможно, прочитав эту статью, сотрудники правоохранительных органов грустно усмехнутся: опять нас ругают и по отдельным случаям судят о работе милиции в целом; как будто в других профессиях нет своих недобросовестных работников!

Так-то оно так, да вот только когда человек сталкивается, например, с недобросовестной продавщицей (педагогом, врачом), он недоволен этой конкретной продавщицей (педагогом, врачом) и может уйти в другой магазин (школу, больницу). А когда он сталкивается, мягко говоря, с невысоким профессионализмом следователя, прокурора, судьи - он перестает верить своему государству. И куда ему в этом случае идти?

Я не ставлю своей целью «пригвоздить к позорному столбу» какого-либо конкретного сотрудника милиции, прокуратуры, судебной системы. Поэтому не стану называть фамилий: мои «герои» сами себя узнают; тем более что любое злое дело, если верить Библии, несет наказание в себе самом. Ведь речь не только и не столько о них, сколько о третьей, в дополнение к дуракам и дорогам, нашей беде:
о непрофессионализме и безответственности.

Труп в пруду
Фаина Константиновна Яковенко пришла в редакцию, чтобы рассказать о своей почти пятилетней борьбе с правоохранительной системой: у нее убили 24-летнего сына, и она уверена, что убийцы до сих пор не понесли заслуженного наказания.

Поздним вечером 7 мая 2003 г. Павел Яковенко вышел из дома на улице Добросельской, и больше живым его мать не видела. Утром случайные прохожие нашли его тело в небольшом пруду на улице Маяковского, вызвали милицию. Приехал только один оперуполномоченный Фрунзенского РОВД, составил кратенький (одна страничка крупным почерком) протокол, где указал, что «с места происшествия ничего не изъято, фотографирование не проводилось». Много позже, уже в 2006 г., когда наконец-то состоялся судебный процесс, оперуполномоченный показал, что вызывал следственную группу и эксперта по рации, но ему ответили, что никто к нему не поедет, и велели отправить тело в морг. Несмотря на то, что у погибшего был с собой паспорт (в протоколе указаны его имя и фамилия), родственникам о гибели Павла сообщить никто не удосужился.

«Напился, полез купаться…»
В протоколе оперуполномоченный также указал, что на теле погибшего нет «видимых следов телесных повреждений», кроме небольшого синяка на спине и ссадины над бровью. (На самом деле Павел Яковенко был сильно избит, его лицо представляло собой практически месиво, нос сломан. Это хорошо видно на фотографии, которую мне показала Фаина Константиновна. По ее словам, на теле сына также были следы жестокого избиения).

Доследственную проверку провели оперативно: опросили двоих соседей. Те сказали, что Павел был инвалидом с детства, неконфликтным, «мухи не обидит», но - «злоупотреблял». Видимо, после этого дознавателю Фрунзенского РОВД картина происшествия стала совершенно ясна, так что беседовать с матерью погибшего или искать свидетелей происшествия никто не стал.

- Похоронив сына, я пошла во Фрунзенский РОВД, спросить, когда будет возбуждено уголовное дело, - рассказала Фаина Яковенко. - Мне ответили, что, мол, сейчас не до вас, приходите после праздников. И добавили, что никакого дела, скорее всего, не будет, всё и так ясно: напился, полез купаться (в начале мая!) и утонул…

В борьбе с родными покойных
Действительно, уже 13 мая было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Самое интересное, что 10 мая было готово предварительное заключение о смерти, сделанное судмедэкспертизой, где указано, что смерть произошла в результате «нападения с применением тупого предмета». Почему никто, включая дознавателя, не удосужился в этот документ заглянуть - история умалчивает.

В июне 2003 г. решение об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено горпрокуратурой, материалы были направлены в ОВД Фрунзенского района на дополнительную проверку. Кстати, уже были готовы результаты окончательной судмедэкспертизы: черепно-мозговая травма, отек мозга, переломы ребер, множественные кровоподтеки на лице и так далее. Однако в июле следователь владимирской прокуратуры М. снова принимает решение об отказе в возбуждении уголовного дела. И началось «перетягивание каната» между матерью погибшего и следователем горпрокуратуры: мать требует найти виновников смерти сына - следователь раз за разом отказывается выяснять, что же на самом деле случилось в ту ночь возле пруда.

Кстати, услышав фамилию следователя прокуратуры М., я вспомнила еще одно дело с его участием, о котором мне довелось рассказать в «Молве». В 2004 г. погиб 17-летний Толя Михайлик: он упал (или его сбросили?) с 9-го этажа дома на проспекте Ленина. Следователь М. выносит решение: «смерть Михайлика А.Ю., вероятно, наступила в результате акта суицида». Хотя в обстоятельствах гибели юноши было очень много, мягко говоря, непонятного и настораживающего. Однако мать Толи Михайлика так и не смогла добиться, чтобы милиция хотя бы попыталась выяснить, что же на самом деле случилось с ее сыном («М» № 67 от 01.07.2004).

Аналогичных примеров в моей журналистской практике более чем достаточно. В прошлом году мне пришлось разбираться в обстоятельствах гибели владимирца Евгения Козлова, погибшего в городе Покрове (его родители обратились в нашу редакцию за помощью). В смерти этого молодого человека, семейного, вполне благополучного, тоже было много странного, что должно было хотя бы насторожить профессионалов, ежели бы таковые в этом деле обнаружились («М» № 103 от 04.09.2007). Но участковый уполномоченный ОВД Петушинского района, недолго думая, вынес решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти Евгения Козлова «в связи с отсутствием события преступления». И все жалобы родителей погибшего во всевозможные инстанции, вплоть до министра МВД и Генпрокуратуры, ничего не изменили. Нет человека - нет проблемы…

«Ворошиловский стрелок» в этом доме не проживает
Но вернемся к делу Павла Яковенко. Его матери удалось настоять на своем: в 2003 г., почти через полгода после преступления, уголовное дело наконец-то возбудили. Даже нашли шестерых подозреваемых.

Как было установлено, жертва и его будущие убийцы сначала мирно распивали спиртные напитки во дворе дома, потом шестеро стали бить одного, потом избитого до полусмерти Павла оттащили к пруду, где он и умер. В ходе следствия все тот же следователь горпрокуратуры М. «раздает всем сестрам по серьгам»: один из обвиняемых, Гришков, становится «главным убийцей»; двое других, как оказалось, Павла тоже били, но не так сильно, а трое остальных и вообще «нанесли Яковенко П. по 1-2 несильных удара ногами по ногам». При этом Гришкова, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, почему-то оставляют под подпиской о невыезде, поскольку «у следствия нет оснований полагать, что Гришков скроется от органов следствия и суда». И напрасно следствие было в этом так уверено: обвиняемый тут же скрылся, его искали более года. (Как утверждает мать погибшего, если бы не ее многочисленные жалобы в разные инстанции, убийцу искали бы до сих пор). Короче говоря, суд состоялся только в 2006 г. Гришкова приговорили к 9 годам лишения свободы, других - к 3 годам лишения свободы условно каждого; а те, кто «несильно бил по ногам» - вообще проходили по делу свидетелями.

Сейчас уже невозможно сказать, восторжествовала в данном случае справедливость или нет. Но вот то, что профессионализм и добросовестность здесь не присутствовали - это очевидно. А Фаина Яковенко до сих пор уверена, что убийцы ее сына (кроме одного), которых она каждый день видит в своем дворе и которые, по ее словам, смеются ей вслед, остались безнаказанными. «Где же тут справедливость?» - спрашивает она.

«Не найдешь у нас правды»
А в Ленинском районном суде сейчас слушается дело Максима Будыкина, о котором мы уже сообщали («М» от 19.02.2008 г.). В 2007 г. он был приговорен к 5 годам за грабеж. При этом у адвоката подсудимого были серьезные претензии и к следствию, и к судье. Не согласившись с приговором, адвокат добился рассмотрения дела Верховным судом РФ, и в августе этого года приговор Будыкину был полностью отменен; дело снова направлено в Ленинский районный суд г. Владимира. К настоящему времени найдены свидетели, подтверждающие невиновность Максима. Более того, о невиновности Будыкина заявил и сам потерпевший (который на следствии ошибочно опознал Максима как грабителя). Вас удивляет, как такое может быть? Но вот как потерпевший описывает процедуру опознания, проведенную в райотделе милиции: «Мне сказали, мол, вон в том кабинете сидит парень, который тебя ограбил. Ты загляни туда, ну, вроде бы кого-то ищешь, посмотри: это он?». Заодно сказали потерпевшему, что уже найдена свидетельница, которая точно назвала Максима Будыкина грабителем (позже выяснилось, что свидетельница оговорила Максима из-за страха перед настоящим преступником)… А потом, когда Будыкин уже отбывал наказание, потерпевший вдруг увидел того, в ком действительно опознал грабителя.

Сейчас уже поздно задаваться вопросом, как сложилась бы судьба Максима Будыкина, проведи оперативники опознание по всем правилам. И если бы судья обратил внимание на явные нестыковки в деле, на неуверенность показаний свидетелей и потерпевшего, на свидетельства алиби подсудимого. Однако этого не произошло - и человек, очень вероятно - невиновный, более полутора лет находится за решеткой. Как я уже сказала, сейчас идет новый судебный процесс, где должны определить, виновен Максим Будыкин или нет. Его адвокат уже дважды обращался к судье с ходатайством об изменении меры пресечения Будыкину с содержания под стражей на подписку о невыезде, поскольку Верховный суд отменил приговор, и парень на сегодня де-юре не признан виновным, он - подсудимый, которому избрали меру пресечения (арест) при других обстоятельствах. Обстоятельства эти изменились весьма существенно. И вовсе не обязательно его содержать под стражей. Тем более, что отмена приговора говорит и о качестве следствия, которое на этой мере пресечения настаивало… Но судья дважды отказала. Видимо, здесь, не в пример делу об убийстве Яковенко, «есть основания полагать», что подсудимый скроется от суда, считая себя невиновным и рискуя свободой во второй раз… Ну что ж, суду, как говорится, виднее. Так что Максима на суд приводят и уводят в наручниках. Его мать, невеста и бабушка все еще надеются, что скоро они все вместе отправятся домой, и тогда Максим и Настя, наконец-то, сыграют свадьбу. Лишь иногда у бабушки не выдерживают нервы, и она тихо плачет, шепча: «Не найдешь у нас правды, все равно не найдешь…».

Обыватели и охранители
…Как-то, беседуя с одним из сотрудников правоохранительных органов, я услышала от него упрек, мол, вы все о нашей работе судите дилетантски, как обыватели. Что же, действительно: подавляющее количество людей - они и есть обыватели. И думаю, что процентов 95 населения не разбирается в тонкостях УК, УПК и судопроизводства. Но я уверена, что отличить профессионализм от отсутствия оного, ответственность от безответственности и правду от лжи может любой человек, даже если у него нет диплома о высшем юридическом образовании. И если вы не можете убедить нас, обывателей, в своей профпригодности и добросовестности - не надо тогда сетовать на «низкий уровень правосознания народа». Потому что как только человек решил, что «в этом государстве правды и справедливости найти невозможно» - он уже отказался уважать правосудие и чтить законы.
Елена Левицкая.