Экспресс-анализы
15.05.2008 21:10 Рубрика: Общество
Живу во Владимире много лет, уж взрослым стал. Газеты читаю, телевизор, радио смотрю-слушаю. Удивляет многое, хоть я и… деревянный.
Истек срок действия водительского удостоверения. Правильно, надо пройти медкомиссию. Пошел в наркологический диспансер. Обратился, будучи трезвым, без перегара и с ясными глазами, в регистратуру. Потребовали паспорт, передал. Неопределенного возраста дама спросила: «Есть ли льготы?».
Я ответил: «Участник первой мировой войны». Хотя родился после второй, да и выглядел не столетним. Потребовали соответствующее удостоверение, не представил. Льгот лишили, и, покопавшись в карточках, моей фамилии регистраторша там не нашла, после чего поставила штамп на лоскуток бумаги и рукой махнула в неопределенную сторону, возвратив мои документы. Я понял, что надо идти к врачу. Подошел к кабинету, где стояла разношерстная толпа таких же в чем-то подозреваемых, как я. Из разговора узнал, что меня должны сейчас обследовать на предмет отношения к веселящему напитку и дать соответствующее заключение, при этом получить с меня определенную сумму за мое глубокое исследование. Рядом увидел молодую женщину со стопкой паспортов и пятерых смугловатых мужчин азиатской внешности. Оказывается, и их на что-то надо проверить. Через некоторое время, надо полагать, санитарка, вышла из кабинета и выдала пятерым мужчинам пять баночек из-под майонеза, направив в туалет. До туалета дошли двое, вышли оттуда с пятью баночками, заполненными пенящейся жидкостью, передали их от имени пятерых санитарке. Через мунуту-две она же вышла, надо полагать, из лаборатории и сказала, что все у мужчин нормально. Такой быстрый экспресс-анализ. Ничего в моче не нашли. Зайдя к врачу, предъявил документы, направление и на вопрос «Пьете?» я стыдливо ответил отрицательно, при этом руки задрожали, как после вчерашнего. С меня взяли по кем-то утвержденным расценкам энную сумму и записали в направлении нужную фразу.
После этого «исследования» вопроса о моем отношении к спиртному, прибыл в психдиспансер на ул. Фрунзе, где в окошке рядом с регистратурой увидел расценки признания меня здоровым, утвержденные главным врачом; они несколько меня удивили: вроде, не коммерческий психдиспансер, а главный врач, словно хозяин овощного лотка, утвердил расценки, и посетители безропотно платят деньги. Я добровольности внесения этих платежей удивился, вроде бы, государственное учреждение, и за то, что ты не ду..к, надо платить. Поднялся от регистратуры на второй этаж, где было очень много явно больных и не очень. Простоял более полутора часов, после чего был допущен, надо полагать, к врачу-психиатру. Посыпались вопросы: для оружия, в армии служил, работаешь, жалобы? Ну, разве я сознаюсь, что каждую ночь снится мне моя горбатая начальница с нескромными предложениями? Этим моя проверка на любовь или нелюбовь к психиатрии завершилась громким стуком - печатью на скромный листок-поводырь. Может, я не прав, но за что взяли с меня деньги? В обоих диспансерах я этот вопрос задать постеснялся, ибо приобретенный мною жизненный опыт подсказал, что последствия моего вопроса для меня могли быть уж очень предсказуемы. Хотя нос и голова у Буратино и деревянные.
Истек срок действия водительского удостоверения. Правильно, надо пройти медкомиссию. Пошел в наркологический диспансер. Обратился, будучи трезвым, без перегара и с ясными глазами, в регистратуру. Потребовали паспорт, передал. Неопределенного возраста дама спросила: «Есть ли льготы?».
Я ответил: «Участник первой мировой войны». Хотя родился после второй, да и выглядел не столетним. Потребовали соответствующее удостоверение, не представил. Льгот лишили, и, покопавшись в карточках, моей фамилии регистраторша там не нашла, после чего поставила штамп на лоскуток бумаги и рукой махнула в неопределенную сторону, возвратив мои документы. Я понял, что надо идти к врачу. Подошел к кабинету, где стояла разношерстная толпа таких же в чем-то подозреваемых, как я. Из разговора узнал, что меня должны сейчас обследовать на предмет отношения к веселящему напитку и дать соответствующее заключение, при этом получить с меня определенную сумму за мое глубокое исследование. Рядом увидел молодую женщину со стопкой паспортов и пятерых смугловатых мужчин азиатской внешности. Оказывается, и их на что-то надо проверить. Через некоторое время, надо полагать, санитарка, вышла из кабинета и выдала пятерым мужчинам пять баночек из-под майонеза, направив в туалет. До туалета дошли двое, вышли оттуда с пятью баночками, заполненными пенящейся жидкостью, передали их от имени пятерых санитарке. Через мунуту-две она же вышла, надо полагать, из лаборатории и сказала, что все у мужчин нормально. Такой быстрый экспресс-анализ. Ничего в моче не нашли. Зайдя к врачу, предъявил документы, направление и на вопрос «Пьете?» я стыдливо ответил отрицательно, при этом руки задрожали, как после вчерашнего. С меня взяли по кем-то утвержденным расценкам энную сумму и записали в направлении нужную фразу.
После этого «исследования» вопроса о моем отношении к спиртному, прибыл в психдиспансер на ул. Фрунзе, где в окошке рядом с регистратурой увидел расценки признания меня здоровым, утвержденные главным врачом; они несколько меня удивили: вроде, не коммерческий психдиспансер, а главный врач, словно хозяин овощного лотка, утвердил расценки, и посетители безропотно платят деньги. Я добровольности внесения этих платежей удивился, вроде бы, государственное учреждение, и за то, что ты не ду..к, надо платить. Поднялся от регистратуры на второй этаж, где было очень много явно больных и не очень. Простоял более полутора часов, после чего был допущен, надо полагать, к врачу-психиатру. Посыпались вопросы: для оружия, в армии служил, работаешь, жалобы? Ну, разве я сознаюсь, что каждую ночь снится мне моя горбатая начальница с нескромными предложениями? Этим моя проверка на любовь или нелюбовь к психиатрии завершилась громким стуком - печатью на скромный листок-поводырь. Может, я не прав, но за что взяли с меня деньги? В обоих диспансерах я этот вопрос задать постеснялся, ибо приобретенный мною жизненный опыт подсказал, что последствия моего вопроса для меня могли быть уж очень предсказуемы. Хотя нос и голова у Буратино и деревянные.
БУРАТИНО,
неравнодушный житель г. Владимира, сующий пока еще не откушенный нос в не свои дела. Так назвала меня кондукторша автобуса пятого маршрута, когда я спросил, а почему водитель останавливается в неустановленных местах, выходит из автобуса, курит и во время движения разговаривает, отвлекаясь от наблюдения за проезжей частью, г. Владимир.
неравнодушный житель г. Владимира, сующий пока еще не откушенный нос в не свои дела. Так назвала меня кондукторша автобуса пятого маршрута, когда я спросил, а почему водитель останавливается в неустановленных местах, выходит из автобуса, курит и во время движения разговаривает, отвлекаясь от наблюдения за проезжей частью, г. Владимир.