«Росатом» близок к провалам

Пятого ноября прошлого года на огороде крайнего дома деревни Чудь Нижегородского района провалился огород, образовав воронку диаметром метров двадцать.

Бывший огород находился в трех километрах от планируемого места строительства атомной электростанции в деревне Монаково, против которого уже четвертый год бьется с госкорпорацией «Росатом» город Муром.

Очередная дыра в Чуди — неизбежное следствие карстовой патологии местных земель — на заказчика строительства АЭС «Росатом» и в этот раз не произвела впечатления, через два месяца на сайте уполномоченного оператора электронных торгов появились сведения, что тендер на проведение «регулярных повторных карстовых съемок территории АЭС» благополучно проведен. Исследования выполнены, 3 миллиона 600 тысяч рублей освоено. Строить, подтвердили в очередной раз, можно.

Дыру на огороде в Чуди ко времени этого ответственного заявления уже засыпало снегом настолько, что глубина провала могла только угадываться. Каким административным ресурсом удалось победителю торгов — Институту минералогии, геохимии и кристаллохимии редких элементов — за два месяца обследовать 50 квадратных километров земли под сугробами, можно только догадываться.

Война за мирный атом

Про эту войну, длящуюся четвертый год, мало кто знает в России. Жители Мурома пытаются докричаться до власти в одиночку. Успех их сопротивления носит переменный характер, но уже сегодня очевидно: борьба маленького города против госкорпорации — пример того, как можно вынудить власть считаться с электоратом.

Василий Вахляев, единоросс, заместитель председателя Совета народных депутатов Мурома, он же председатель общественного движения «Нет АЭС в Монаково», первое, что сказал при встрече: «Я всегда буду настаивать на том, что наше движение не против строительства атомной станции. Мы против запрограммированной катастрофы».

Катастрофой Вахляев и его сторонники считают решение «Росатома» строить АЭС на карстовых землях, которые регулярно и непредсказуемо дают крупные провалы в почве.

История противостояния города началась в 2008 году, когда было принято решение строить АЭС, но не на севере Нижегородской области, как было заявлено вначале, а на границе Владимирской и Нижегородской областей, в 20 км от Мурома в поселке Монаково. О переносе места строительства «Росатом» умолчал, и этот первый «прокол», нарушивший положение Госкомэкологии РФ № 372 о том, что жителей обязаны информировать о строительстве такого рода объектов, можно считать стартом изнурительной тяжбы муромчан за право считать их полноценными гражданами своей страны.

То, что «Росатом» будет действовать по своим правилам, стало понятно уже на первых общественных слушаниях, которые корпорация обязана была провести. Протокол первых слушаний в Навашине (район строительства АЭС) зафиксировал 850 присутствующих в зале вместимостью 400 человек (это было откровенное вранье). Эколога Владимира Сливяка, намеревавшегося выступить, милиция нейтрализовала на время дебатов, продержав несколько часов в кутузке.

Муромские возмутились и в ответ устроили в Муроме свои слушания на тему оценки воздействия строительства АЭС на окружающую среду. Приглашенные представители «Росатома» на них не приехали. За эти годы выяснится, что конструктивный диалог на больную тему — утопия.

Резонно ли строить атомную станцию на землях, которые каждую весну одаривали горожан свежими воронками в окрестностях дачных участков, кажется им не то чтобы риторическим, а просто идиотским. Уже в первые два года активисты, проведя соцопрос, выяснили, что 95% граждан против строительства АЭС, то есть практически весь 120-тысячный город. Оказалось, что это не аргумент для пересмотра планов. Более того, созданная в 2009-м рабочая группа по координации работ, в которую вошли представители ГК «Росатом», ОАО «Концерн Росэнергоатом», правительств Нижегородской и Владимирской областей, так и не ответила на вопросы, которые продолжали задавать жители Мурома. Люди из «Росатома» отделывались общими местами с единым посылом: «Безопасность гарантируем». Вопрос местных экологов и ученых: «Каким образом она будет гарантирована, если во всем мире карсты считаются зоной риска?» —  оставался без ответа.

В конце 2009 года в Муроме учредили общественное движение «Нет АЭС в Монаково». Этапы борьбы можно подробно изучать на одноименном сайте движения, только публикаций на тему — 89.

Просматривая их, не могла отделаться от ощущения: протестные настроения набирали обороты и ожесточение в ответ на полное игнорирование «Росатомом» мнения людей. На форуме «Нет АЭС в Монаково» муромчане писали: «Как вообще можно строить подобные объекты в нашем районе, если даже с пожаром справиться не могут. Они там за своими коммерческими соображениями вообще плюют на нас».

«Нам вешают на уши лапшу по поводу полной безопасности АЭС, которую собрались возводить на самых закарстованных местах во всей округе, мол, если что-то и провалится, то ловушка реактора всё поймает. Если в Чернобыле один взорвавшийся реактор загадил половину планеты, вы представляете, какая катастрофа может случиться здесь?!»

Уникальность протестного движения Мурома еще и в том, что практически сразу городские власти поддержали жителей, что и создало муромский феномен — гражданское общество и власти Мурома оказались заодно.

Переходя на личности

Мнение подавляющего большинства муромлян о строительстве АЭС исчерпывающе высказал пенсионер Василий. Василия в день нашего приезда в деревню Чудь наняла забрасывать ветками дыру хозяйка провалившегося огорода Людмила. «Да ну ее к лешему, эту АЭС», — резюмировал Василий.  «А если безопасность гарантируют?» — «Эти? — Василий неопределенно махнул рукой вверх. — Академики разные тоже гарантировали, а в Чернобыле рвануло».

За память о Чернобыле в Муроме отвечает 62-летний отставной военный Николай Сергеевич Чаплыгин. Чаплыгин — председатель местной общественной организации «Чернобыль — память». О чернобыльском следе в судьбе своих товарищей отчитывается коротко: «В ликвидации последствий участвовало 262 муромлянина, умерло за эти годы 90, и только восьмерым официально подтвердили, что смерть наступила в связи с облучением». Он никак не комментирует сказанное, и без того ясно: случись что на АЭС, государство первым открестится от ответственности за катастрофу, и подыхать от ее последствий каждый будет в одиночку. Николай Сергеевич перечисляет компенсации, которые государство ему за ликвидаторство и инвалидность определило, набегает сумма в среднюю провинциальную зарплату.  Он с товарищами ходит на все митинги в городе и на вопрос: «Почему вы против?» — отвечает исчерпывающе: «Нас опять делают заложниками эксперимента».

Позицию Чаплыгина (вот еще один парадокс Мурома) единодушно разделяют активисты всех политических партий. Все партии шли на последние выборы с заверениями, что строительства не допустят. Самого Вахляева — лидера движения «Нет АЭС в Монаково» — политические оппоненты стали упрекать в том, что защитой прав муромлян он занялся исключительно из соображений строительства политической карьеры. Заявление более чем сомнительное, если учесть, что единоросс Вахляев борется все эти годы за отмену распоряжения о строительстве Монаковской АЭС, подписанного главой правительства, лидером партии «Единая Россия», а ныне президентом Владимиром Путиным.

Константин Вахляев в разговоре обмолвится: «Я совершенно не предполагал, что так серьезно ввяжусь в эту борьбу. Но теперь отступать нельзя». Каково это — быть гонимым оппозиционером в своей стране, он почувствовал, когда отправился с автопробегом «Нет АЭС в Монаково» по нескольким областям с финишем в столице. Неприятности начались на границе Нижегородской области — машины задержали на несколько часов, а на въезде в Москву всех водителей отправили в ОВД «Ивановское». Сидел в кутузке вместе с «яблочником» Сергеем Митрохиным. «Я все пытался выяснить, что мы нарушаем. Полицейские ссылались на какой-то пункт в правилах о проведении автопробегов в Москве. Митинг на Чистых прудах все же провели».

А еще его вместе со студентами, устраивавшими экологический лагерь на месте строительства, неизвестные пытались смешать с дерьмом. Буквально. Ночью на поле, где был разбит лагерь, въехали два КамАЗа, один успел вывалить 20 тонн жидкого навоза. Такая вот аргументация оппонентов.

Сейчас Вахляев бьется с Басманным судом. Почти год назад он подал туда иск от имени общественного движения к Федеральной службе по экологическому, технологическому и атомному надзору, отказавшей в предоставлении информации. Истец требует обязать Ростехнадзор представить копии условий, выданных к лицензиям на размещение энергоблоков Нижегородской АЭС, и копии экспертного заключения об обосновании ядерной и радиационной безопасности.

Если все-таки эти ответы будут получены, у еще одного героя муромского противостояния — профессора Олег Кузичкина, заведующего кафедрой муромского филиала Владимирского госуниверситета, появится наконец почва для профессиональной дискуссии с оппонентами из «Росатома».

После часа разговора с профессором в его университетском кабинете начинаю понимать, что для него перспектива строительства АЭС в этих местах — не только вопрос банальной безопасности жизни здесь, это личное оскорбление, полная дискредитация науки, которой он занимается (именно карстами) уже 30 лет.

Кузичкин протягивает мне увесистый белый столбик: «Это карст». Он может залегать под землей на большой глубине и никак себя не проявлять. Но когда подземные воды размывают его, образуются полости и внезапно происходят обрушения почвы — непредсказуемые и масштабные. Это значит, что земля под АЭС может провалиться в любой момент. Профессор приводит примеры: за последние десятилетия в Нижегородской области произошло несколько крупных провалов — например, провал диаметром 45 метров у деревни Болотниково в 11 километрах от строительной площадки. Из-за этого провала в считанные часы из местного озера полностью ушла вода. Или провал диаметром 90 метров у деревни Венец в 45 километрах от площадки. А деревенский огород в Чуди в 2 км от стройки провалился и вовсе несколько месяцев назад.

Профессор не мог даже предположить, что специалисты «Росатома» будут пичкать муромлян откровенными фальсификациями. Например, на одном из многочисленных дебатов по поводу безопасности АЭС генеральный директор «Геоспецгеологии» Чертков, пытаясь нарисовать позитивную картину, назвал норматив, допустимый для строительства, — 1 провал на 10 километров, а в районе Монаково их более 140.

Лоббисты строительства АЭС приводили в пример Ровенскую атомную станцию, стоящую на карстах, но умолчали о том, что, когда начали рыть котлован, карстовые провалы в этом месте стали образовываться с угрожающей скоростью, и пришлось укреплять фундамент, заливая сотни тонн бетона в основание. Карты геологоразведки, составленные «Росатомом», отличаются от аналогичных карт, составленных студентами Кузичкина и его сотрудниками, настолько, что возникает предположение, будто сделаны они на разной местности.

Признаюсь, лично на меня не карты произвели впечатление, а поездка с Вахляевым в злополучную Чудь. Шесть раз на пятикилометровом отрезке дороги мы выходили из машины, чтобы посмотреть на карстовые пропасти у дороги, похожие на воронки от снарядов. От оврагов и выбоин их отличает почти идеальная, будто нарисованная циркулем окружность краев. Подозреваю, что по этой дороге г-н Кириенко не ездил.

Промежуточные победы

Мурому повезло с Кузичкиным, потому что простого обывателя обдурить еще можно, забросав его наукообразной демагогией, а профессора и его коллег — точно нет. По сути, кафедра маленького провинциального института подставила конкретную подножку «Росатому», дав понять: «Мы не позволим нам врать». И не позволили.

Чтобы получить лицензию на строительство АЭС, представители «Росатома» обязаны были представить в Ростехнадзор отчет о воздействии объекта на окружающую среду. Ростехнадзор отчет подмахнул, лицензия была практически в кармане руководства концерна, но муромские ученые отправили в Ростехнадзор свою экспертизу, основанную на 20-летних исследованиях, и потребовали проведения дополнительных исследований.

Их провели, и Ростехнадзор вынужден был признать, что площадка Монаково классифицируется не третьей степенью безопасности, а первой, а это означает, что она находится на территории развития особо опасных природно-техногенных процессов.

Ростехнадзор потребовал от «Росатома» проведения дополнительных тщательных исследований и мониторинга. Исследования почв провели в минувшем декабре (см. начало текста). Кузичкин считает, что это — чистая профанация, объективные данные можно получить минимум за 7 лет.

Владимир Путин уже подписал указ о строительстве Нижегородской АЭС с двумя блоками. И все-таки бились муромляне не зря, потому что изначально планировалось строить АЭС с четырьмя энергоблоками, строительство планировалось начать в 2015 году, теперь сроки перенесли на 2019-й. У людей еще есть время, чтобы отстаивать свою безопасность. Несколько десятков ученых уже подтвердили выводы муромских коллег. Например, ведущий специалист с мировым авторитетом в области инженерного карстоведения, кандидат технических наук Владимир Толмачев считает, что в Монакове строить нельзя. По его мнению, атомная станция дает большую статическую нагрузку на грунт, работа турбин добавит вибродинамическую нагрузку, что неизбежно усилит карстовые процессы. На гипсовом карсте нигде в мире АЭС не строят.

Малозначительный аргумент

На полях, где собираются строить АЭС, последние восемь лет на 650 гектарах своей земли выращивает капусту (пекинскую, цветную, кольраби, брокколи) бывший физик-атомщик Сергей Гребенщиков. По большому счету ему плевать, что часть земли под проект у него собираются выкупать по кадастровой стоимости, которая ниже рыночной в десять раз: «Как вы думаете, я, как честный человек, буду вокруг АЭС растить свою капусту и людям продавать? С этим проектом как будто танками по моей земле прорываются, и я этого допустить не могу. У них же все доводы белыми нитками шиты, это все написано как плохие курсовые. Если б я за 200 км отсюда жил, я бы сказал: «Да, плохо» и не возникал бы, но мне такая судьба досталась — строить будут на моей земле. Я должен эту землю защищать. Я здесь детей вырастил, и мои дети должны сюда вернуться… Думаю ли я о том, что могу проиграть? Это как в драке: если мысль такую допустишь, считай, уже побит».

В мае Гребенщиков с сыном высадит всю капустную рассаду в поле. Она у него пока в ящиках под пленкой всходит. Он рассчитывал не менять этих планов лет этак еще пятьдесят.

«Новая газета» 

P.S.7 мая в семи километрах от площадки Монаково провалился огород в деревне Коробково. Местная администрация пригнала два КамАЗа с песком и засыпала яму. 

На запросы общественного движения «Нет АЭС в Монаково» «Росатом» предпочитает не реагировать. «Новая газета», в свою очередь, хочет получить ответы на следующие вопросы:

— Почему с таким упорством продавливается под строительство площадка с серьезными аварийными рисками?

— Почему не предлагается альтернативная зона для строительства в этом же регионе?

— Почему не оглашаются результаты отчета о воздействии объекта на окружающую среду?