Николай ЕГОРОВ: Депутаты голосовать испугались

19 августа я встал очень рано, часов, наверное, в пять. Я был в отпуске, позавтракал и взял большую корзину ведра на два. Сел в свою машину и поехал за грибами. В этот год был большой урожай грибов в лесу, а я знал все места на территории бывшего своего колхоза... Я довольно-таки быстро набрал двухведерную корзину черных груздей и с хорошим настроением поехал домой. Оксана (жена Н.С. Егорова - ред.) встретила меня словами: «Что-то происходит. По телевизору показывают только балет «Лебединое озеро», то и дело повторяют. Несколько раз звонил Сорокин Александр Викторович, председатель райисполкома…». Я включил телевизор - и как раз в это время начал заседать ГКЧП, Государственный комитет по чрезвычайному положению, который откуда-то взялся. За столом сидели вице-президент Янаев, председатель правительства Павлов, министр обороны Язов, председатель КГБ Крючков, министр внутренних дел Пуго… И, к своему большому удивлению, я увидел рядом с ними Василия Александровича Стародубцева, председателя колхоза им.Ленина из Тульской области. Я этим был удивлен потому, что у него один брат несколько лет тому назад был осужден. Он работал директором совхоза тоже в Тульской области. Еще одного брата - Фёдора - также пытались посадить. Он председателем колхоза работал. Мы еще с Юрием Николаевичем Шакутиным (известный журналист 80-х годов, работал в редакции газеты «Советская Россия», публиковавшей в те годы острые критические материалы - ред.) принимали участие в его судьбе. Одно время он даже прятался у Юрия Николаевича на даче в Подмосковье. Ну, там фабриковали дело по нему, по Федору, примерно так же, как и по мне, и поэтому было такое удивление, что Василий Александрович сидит с этой группой. Тем более, и его самого пытались посадить, но так как Стародубцев уже был Героем Социалистического Труда, - не получилось…

И вот Янаев с трясущимися руками (на экране было видно, как он пытался придерживать одной рукой другую) объявил всему народу Советского Союза, что Горбачев серьезно болен, он не может исполнять обязанности президента. Поэтому, по Конституции, вся власть переходит к нему, к вице-президенту Янаеву, и в стране объявляется чрезвычайное положение. Позднее я узнал, что они дали команду Крючкову и Пуго арестовать Бориса Николаевича Ельцина, который совсем недавно был избран президентом РСФСР. Услышав все, что было сказано ГКЧП, я связался с Сорокиным и сказал: «Давайте забирайте мою машину и приезжайте ко мне, поедем в Москву». Но Александр Викторович сначала отнекивался. Я говорю: «Если не хотите, я один туда поеду. Присылайте машину». (Н.С.Егоров в этот период занимал пост руководителя местной представительной власти - председатель Совета народных депутатов Киржачского района - и одновременно являлся народным депутатом РСФСР. А.В.Сорокин был руководителем исполнительной власти - председателем райисполкома Киржачского района - ред.). Ну, короче говоря, он согласился ехать. Я его попросил, чтобы он дал команду на завтрашний день, на девять утра, собрать сессию районного Совета. Я надел костюм (на лацкане пиджака - значок депутатский), взял с собой удостоверение народного депутата РСФСР, и мы поехали в Москву. В Москве везде стояли автомобили, набитые солдатами, причем с автоматами в руках. На перекрестках и мостах стояли танки. Мы сумели добраться до набережной около гостиницы «Россия», дальше нас не пустили. Я сказал, что я народный депутат, мне надо в «Белый дом». Ответили: «Идите пешком». И один из милиционеров посоветовал: «Вы давайте снимите свой значок депутатский, иначе могут быть очень серьезные неприятности».

«Белый дом» тоже весь был окружен милицией и войсками. Я показал свое удостоверение - пропустили. Поднялся в приемную Бориса Николаевича Ельцина. Там было очень много народа. Я увидел Льва Евгеньевича Суханова, помощника президента РСФСР. Подошел к нему: «Вот так и так. Прибыл из Киржача, какие указания дальнейших действий». Он сказал: «Николай, президент сейчас готовит обращение к народу. Ты немножко подожди. Но он просит всех депутатов, которые из ближайших регионов, чтобы они побыстрее ехали домой, рассказали, что делается в Москве. Сейчас будут напечатаны документы. Возьмешь с собой».

Я подождал в приемной. Через некоторое время вышел президент, поздоровался со всеми и дал команду быстро напечатать это обращение. Вскоре я получил весь пакет документов и, попрощавшись с президентом, коллегами-депутатами, Львом Сухановым, Александром Коржаковым, начальником охраны президента, которого я знал лично, вышел на улицу. Мы с Сорокиным стали выбираться из Москвы, что было еще сложнее, чем въехать, потому что теперь везде были войска. Очень много было танков, самоходных установок, то есть как будто бы Москва готовилась к штурму или к отражению нападения. Конечно, был в душе немножко и страх. Как через такое скопление войск пробраться? Причем лица у всех были серьезные, нельзя понять, кого они поддерживают. Но мы потихонечку выбрались из Москвы и приехали уже к вечеру домой.

Я позвонил на местное радио, но там уже никого не было. Нашел квартирный телефон, а радио возглавляла моя однофамилица Татьяна Егорова, и попросил, чтобы мне завтра утром, в 8 часов, дали эфир, так как на 10 или на 9 часов уже была назначена сессия нашего районного Совета. Позвонил я Валерию Александровичу Николаеву, узнал, какое настроение у них в РОВД, как реагирует личный состав. Он сказал: «В принципе все очень мало владеют информацией, но, безусловно, большинство поддерживает Ельцина». Он предложил: «Я приеду к Вам». «Ну, приезжай к вечеру», - ответил я.

Уже стемнело, когда Николаев приехал ко мне домой, вышел из машины… Гляжу - у него с собой ручной пулемет с прибором ночного видения. Он говорит: «Я здесь останусь ночевать, потому что, не дай Бог, могут возникнуть какие-то ситуации, Вы все же народный депутат РСФСР». Ну, мы были довольно-таки дружны с ним. Я говорю: «Нет никаких вопросов». У меня наверху дома в Ельцино была хорошая мансарда. Там стояли кровати. Поднялись по лестнице туда. Взяли с собой поллитровочку водки, закуски. Ну, короче говоря, почти всю ночь мы с ним проговорили.

Утром я приехал в Киржач на радио и сделал обращение к жителям района. Потом пошел на сессию. Практически собрались все депутаты, кроме тех, кто был в отпуске. Я им также рассказал, что творится в Москве, зачитал документы, которые издал президент России, и просил поддержать его обращение к народу, его указы путем голосования.

К сожалению, мы, сторонники Ельцина, оказались в меньшинстве. Здесь сыграл свою «партию на скрипке» Василий Павлович Федоренко, директор завода «Красный Октябрь», который также был и депутатом областного Совета. Он сказал, что будет сессия областного Совета, там решат, и мы тогда будем поддерживать того, кого поддержит облсовет. «Я призываю вас не голосовать!» - сказал он в заключение. Мы пытались переубедить Федоренко и его сторонников. Но, к сожалению, нам этого не удалось. До голосования дело вообще не дошло. Вот такая ситуация сложилась в районе. Я попросил редактора местной газеты Сергея Алексеевича Кротова срочно напечатать документы, которые привез из Москвы, что и было сделано.

После обеда я снова уехал в Москву. Со мной изъявил желание отправиться и Валерий Александрович Николаев, ну, правда, без пулемета, а с пистолетом (табельным оружием). Ночевали в гостинице «Москва». Наше одно окно выходило на площадь напротив Лубянки, то есть Комитета госбезопасности, где стоял памятник Дзержинскому. И мы видели, как к нему подъехало несколько кранов, подошли люди. Демонтаж этого памятника длился несколько часов. Памятник был, видимо, в прямом смысле этого слова фундаментален, что даже кранами его никак не могли уронить. А когда сняли, в одну машину он не уместился. Вывозили на нескольких автомобилях. А другое окно выходило как раз на улицу, где стоял памятник Михаилу Ивановичу Калинину. Мы тоже видели, как демонтировали этот памятник. Ну, таким же образом, кранами, с автомобилями, громкими криками, осуждающими коммунистический режим. На следующий день у нас было несколько важных встреч.

Вернулся я домой 24-го вечером. Дома все обрадовались, что я жив и здоров. А 25-го мне позвонил вице-премьер Валерий Антонович Махарадзе, который курировал регионы. И говорит: «Николай Сергеевич, вот есть предложение назначить вас представителем президента во Владимирской области». Я его спросил: «А что это за должность? Какие обязанности? Можно я приеду в Москву к Вам более конкретно поговорить». Он был удивлен и говорит: «Слушай, ты первый, кто не сразу дал согласие, решил изучить, узнать, что это за должность. Приезжай, если желаешь». Короче говоря, я в этот же день выехал в Москву. Встретился, в том числе, с Сухановым. Он говорит: «Николай Сергеевич, мы обсуждали с Борисом Николаевичем твою кандидатуру. Вот смотри: или ты будешь главой своего региона - так должность будет называться (глава администрации области), или региона другого, или же представителем президента». Ну, я сказал, что больше принесу пользы, работая представителем президента, а кандидатуру на должность главы в области мы подберем. 26 августа по радио, телевидению объявили Указ о назначении представителей президента в областях России. И в этом Указе была и моя фамилия. Я поехал в Москву, встретился там опять с Махарадзе, с Сергеем Михайловичем Шахраем. Они мне сказали: «Сразу приступай к работе, потому что нужно быстрее формировать региональную власть, то есть назначать главу администрации области». Я поехал домой, где мне сообщили, что на 28 августа назначена сессия областного Совета. Забегая вперед, скажу, что владимирские демократы сначала приняли меня недоверчиво, что вот, мол, Вас не было здесь в период путча, в период запрета КПСС, мы здесь все вопросы решали… А теперь вы приехали на готовое… Я действительно не знал, что происходило во Владимире в период с 19 по 21 августа, знал только одно, что ни Кондрюков, ни другие депутаты, а их было большинство, не поддержали Ельцина. По-моему, направили телеграмму в поддержку ГКЧП. Правда, потом Кондрюков все это свалил на председателя исполкома областного Совета Владимира Васильевича Долгова, тоже нашего депутата, народного депутата РСФСР, который в этот период лежал в больнице. Долгов не был сторонником Ельцина, но и ГКЧП не поддерживал.

На сессии Владимирского областного Совета решался вопрос по выбору кандидатуры на должность главы области. Председатель облсовета Кондрюков представил меня как представителя президента. Демократически настроенные депутаты сразу же предложили на должность главы области мою кандидатуру. Я поблагодарил и отказался. Выдвигались другие кандидатуры, но все почти в возрасте за 60 лет.

Шли жаркие дискуссии. Депутаты переругались.

Поэтому было предложено собраться сначала своими группами или секциями. Группа коммунистов-депутатов ушла. А группа «Обновление» (демократы) тоже заседала отдельно. Здесь опять предложили мою кандидатуру и кандидатуру Юрия Васильевича Власова. Это молодой кандидат экономических наук, ранее работавший в «ящурном» институте (ныне ВНИИЗЖ в Юрьевце - ред.). На момент проведения этой сессии Власов уже работал в горисполкоме, у Игоря Васильевича Шамова. Когда назвали мою кандидатуру, Юрий Васильевич сразу встал (я еще не успел отказаться) и заявил: «Если вы будете предлагать Егорова, я буду против этой кандидатуры. Мы же с вами договаривались, что мою кандидатуру будете поддерживать». Я опять обратился к депутатам: «Уважаемые депутаты, давайте забудем о моей кандидатуре». Ну вот и остановились на кандидатуре Юрия Васильевича Власова.

С этим и вышли на сессию. Ко всеобщему удивлению коммунисты предложили кандидатуру Александра Петровича Андреева, тоже кандидата наук, тоже демократа, сына ректора политехнического института. «Обновление» предложило Власова. Поставили вопрос на тайное голосование. В результате больше голосов набрал Андреев, и вторым за ним, с небольшим отрывом, Власов.

Я встретился с обоими. Они мне сказали: «Николай Сергеевич, мы друзья. Если вы будете представлять кого-то одного на должность главы области, то имейте в виду, что другой будет первым заместителем главы». Я говорю: «Хорошо. Раз такой у вас подход, такие дружеские отношения, поехали в Москву к Махарадзе».

Они оба прошли там тестирование на «отлично». Махарадзе спросил меня: «Давайте, Николай Сергеевич, думать, кого из них мы будем представлять президенту». Я говорю: «Валерий Антонович, я плохо знаю обе кандидатуры, да практически не знаю. Власов - работал в научно-исследовательском институте зав.лабораторией. Защитил кандидатскую. Беспартийный. А вот Андреев сын ректора, был активным деятелем в комсомоле. По-моему, был членом партии, но вышел из нее. Всегда, как говорится, как отец, кормился в обкомовском буфете. Поэтому у меня какого-то особого расположения к нему нет. Поэтому я все же предлагаю кандидатуру Власова, так как он беспартийный и не вращался в кругах высшей партийной власти в городе Владимире». Махарадзе согласился с моими откровенными доводами: «Хорошо. Пиши тогда представление президенту». Я написал. Ну, и мы втроем поехали домой. Я говорю: «Ребята, давайте мы проедем через Киржач, я не был дома долго, там у меня переночуем». Ну, мы дома у меня посидели за столом, выпили, закусили. Они все время допытывались: «Кого, Вы, Николай Сергеевич, представили?». Я говорю: «Ребята, будет Указ президента, тогда узнаете…».