Вице-губернатор Владимирской области Ольга Гребнева назвала «апокалипсисом» ситуацию с обеспечением льготников бесплатными лекарствами

По состоянию на 4 июня 2021 года во Владимирской области насчитывалось 215 отсроченных рецептов на получение льготниками бесплатных лекарств по федеральной квоте и 3200 рецептов по региональной льготе. То есть, пациенты не смогли получить выписанные им препараты. Об этом на пресс-конференции сообщила временно исполняющая обязанности заместителя губернатора Ольга Гребнева. В администрации Владимирской области она курирует блок социального обслуживания, в который входит, в том числе и департамент здравоохранения.

Гребнева пояснила, что на момент её назначения на должность в конце марта 2021 года, количество отстроченных рецептов по федеральной льготе составляло около трёх тысяч, а по региональной превышало шесть тысяч.

Вице-губернатор назвала ситуацию с массовой невыдачей льготникам бесплатных лекарств, которая сложилась в начале 2021 года, «апокалипсисом». Она заявила, что в этой ситуации виновно должностное лицо (его имя она не назвала), не отдавшее команду отдать подготовленную для государственных закупок документацию на опубликование, чтобы можно было провести торги. Ольга Гребнева пояснила, что это дело следственных органов - собрать доказательства виновности этого человека.

Вице-губернатор также раскритиковала деятельность главных врачей государственных больниц и поликлиник, главных внештатных специалистов департамента здравоохранения и простых врачей за провал в работе по выписыванию рецептов для льготников. Ольга Гребнева особо отметила, что врачебные комиссии по спорным случаям, когда пациенту нужно было заменить один препарат на другой, не собирались. Кроме этого, в амбулаторные карты больных не вносились сведения о том, что у пациентов существует индивидуальная непереносимость тех или иных лекарств.

Гребнева заявила, что закупки препаратов для льготников на 2022 год будут централизованы (то есть, больницы и поликлиники перестанут это делать самостоятельно), а руководители учреждений здравоохранения пройдут обучение по составлению заявок. Вице-губернатор подчеркнула, что «не обучаемым» предложат менее ответственную работу в отрасли.

Вице-губернатор также призвала не взваливать ответственность за лекарственный «апокалипсис» исключительно на «полуживой» после массовых увольнений департамент здравоохранения Владимирской области.

Расшифровка монолога временно исполняющей обязанности заместителя губернатора Владимирской области Ольги Гребневой по ситуации с обеспечением льготников бесплатными лекарственными препаратами.

Ольга Гребнева, временно исполняющая обязанности заместителя губернатора Владимирской области:

• Что произошло с лекарствами? И где ответственность [виновных лиц]? Вот у меня вопросы.

• Я прочитала один из вопросов [СМИ] по поводу [кадровой] чехарды в департаменте здравоохранения... Знаете, с чем я не соглашусь? Чехарда, в моём понимании, это всё-таки какое-то такое хаотичное движение, разнонаправленное, а там всё было в одном направлении - все шли из департамента, на увольнение, организованно.

• Когда я приехала сюда и пришла в департамент, кабинеты были пустые. По какой причине? Я не буду [судить], я не знаю. Туда, где не знаю, я никогда не полезу.

• Но то, что мы получили по лекарственному обеспечению... Ну, я не знаю, как это назвать. Как можно [было это допустить]? Кто виноват, это не я [должна устанавливать], пусть этим следственные органы занимаются и ищут виновных. Это нельзя оставить в принципе безнаказанным.

• Где эти лекарства-то? Иногда читаешь жалобу, и хочется просто [самой] пойти их купить, но ведь есть лекарства, которые просто так не купишь. Мы что не знаем количество наших льготников? Они из года в год, основная масса, сохранены.

• Это во всех регионах одинаково: есть заявочная кампания, есть комиссия, есть институт главных внештатных специалистов, который должен пахать. И если ты главный кардиолог, ты отвечаешь за кардиологическую службу всего региона, ты не в своём кабинете сидишь и думаешь, какие тебе препараты назначить, а ты отвечаешь за всю сеть. Вы посмотрите, как впахивают главные внештатные специалисты России, хотя это тоже профессионалы, которые оказывают в том числе и медицинскую помощь, периодически их привлекают.

• Почему здесь главный внештатный специалист готов носить погоны, и всё? То есть, вот он - его назвали, [перечислили его] регалии, и точка. Где твоя работа? Могу сказать только одно слово: это привычка. Вот он привык так работать, и чего менять? Идёт же [всё по накатанной, вот пусть] и идёт.

• Каждая заявочная кампания - это ответственность конкретного главного врача за того человека, который прикреплён к его учреждению, и который должен получать определённый препарат. Да, естественно, бывает, что появляются новые льготники, это всегда происходит. И когда идёт планирование бюджета и закупка препаратов, ты понимаешь, что у тебя должен быть какой-то резерв лекарств.

• Уже к сентябрю у нас должна быть готова вся документация на торги, для того чтобы купить [лекарственные препараты], и мы в январе уже должны начать их выдавать. Но всегда имеется определённый остаток в аптечном складе, который дальше [должен перейти] на январь, учитывая, что всякие бывают вещи.

• Да, ковид поломал много чего. Прошлый год был для всех сумасшедший, но ковид показал нам все наши слабые звенья, всё, что есть, везде. В результате - документация [в прошлом году была] готова, она передана [в центр закупок для нужд системы здравоохранения], но она не торгуется. Вот где тот человек, который дал приказ не вывешивать [документы по лекарственным препаратам] на аукцион?

• Система, которая существовала ранее, когда закупались препараты на конкретное учреждение, она недопустима, и нам на это сразу указали и федеральный Росздравнадзор, и министерство здравоохранения Российской Федерации. Сейчас всё идёт к тому, чтобы централизовать полностью все закупки.

• Как только мы централизуем, у нас есть и экономия, и контроль чёткий, мы понимаем, что мы покупаем. Почему один регион покупает [определённый препарат] за 62 миллиона, а другой покупает за 102 миллиона? Вот этот контроль просто надо изначально иметь в руках своих, и децентрализация закупок лекарственных средств недопустима, мне это лично сказала [руководитель Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения] Алла Владимировна Самойлова, и мы вернуться к ней не имеем никакого права.

• Тот центр закупок [бывший аптечный склад], который создан, да, к сожалению, его сейчас воспринимают так, что именно создание этого центра привело к такому апокалипсису с лекарственными средствами. Нет, это человеческий фактор, это тот человек, которые не опубликовал конкретный лот и не запустил процесс закупки лекарств. Вот кто этот человек? Кого наказать? Для этого специально есть другие органы. Мой сегмент - это здравоохранение, и я буду работать в нём так, как мне написало моё государство; нового я ничего придумывать не собираюсь. Давайте мы сначала приведём всё в тот порядок и расчешем немножечко [ситуацию].

• Что касается сегодняшнего дня, потому что сегодня июнь и не за горами сентябрь, и, учитывая, как быстро бежит время, понятно, что мы сейчас опять с лекарствами встрянем. Мы уже начали собирать заявки.

• Проводился комитет Законодательного Собрания [по здравоохранению], где мы определили, что мы совместно [с депутатами будем исправлять ситуацию], мы привлечём и наших коллег, чтобы они просто посмотрели, как это всё происходит. Потому что, понимаете, скидывать вот так вот всё, что не сделано, на департамент - не совсем этично, тем более сейчас, в этом случае, когда он полуживой, там люди просто «выжившие» - я их так называю. Я говорю: «Где выжившие?». И очень смешно было вчера [3 июня], когда доктора звонят [исполняющему обязанности директора департамента здравоохранения] Александру Сергеевичу [Жесткову] и консультируются по акушерско-гинекологической помощи. Я говорю: «А что вы звоните-то ему?». И он говорит: «Но я не акушер-гинеколог». У нас Александр Сергеевич сейчас всё - он и строитель, и акушер-гинеколог, и, если надо, уже все лекарства наизусть знает, чего у нас нет.

• На сегодняшний день формирование заявки будет контролируемым. Я ещё раз говорю: не всем нравится, что я доктор. Есть замечательные руководители, есть замечательные доктора, но есть, к сожалению, так скажем, неквалифицированные, непрофессионалы.

• Главный врач - он кто? Он хозяйственник, да? То есть, он должен определить, где у него труба течёт, да, но он — и организатор всего медицинского, лечебного процесса у себя в учреждении. Если ты только трубами занимаешься, иди вон замом по АХЧ [административно-хозяйственной части] работай. Если ты не знаешь основные показатели своей больницы, какой ты главный врач? Ты - не главный врач; давай какую-нибудь другую себе должность придумай.

• По лекарственным средствам придётся нам сейчас немножечко провести [обучение главных врачей], я обещала тоже нашему Законодательному Собранию, что мы их обучим, как должна проводиться заявочная кампания.

• Давайте попробуем [их] научить, потому что нельзя же сразу, если он всю жизнь так работал, может быть, он просто не знает, что надо как-то по-другому. Научим! Тот, кто не обучаемый, будем, значит, дальше думать, что с ним делать - где его знания и умения можно применить, потому что, в случае с Владимирской областью, где очень тяжело с медицинскими работниками, совсем вот так вот шашкой не помашешь. Этот человек может пригодиться где-нибудь в другом месте.

• Существуют, опять же, правовые нормы назначения препаратов по каждой нозологии. Существуют требования к оформлению медицинской документации; рецепт - это та же медицинская документация. Извините, пациент рецепт взял, пошёл и получил лекарство за [которое заплатил], допустим, областной бюджет, и этот рецепт является определённым документом, который говорит о том, что мы расходовали сейчас средства бюджета не просто так. Это отчётный документ. И когда выписываются рецепты не на те препараты, которые допустимы, кто виноват? [Просто] они привыкли [так работать]. И ведь почему один главный врач живёт в рамках всего прописанного законодательства, а другой главный врач или не знает, или он чихать на это хотел, но он там не живёт?

• Почему все регионы работают, и в отношении тех людей, у которых имеется определённая индивидуальная непереносимость препаратов, есть решение врачебной комиссии, которая заседает, и принимает решение, о том, что, действительно, этот препарат ему не подходит - ему нужен вот этот препарат? И это не за один раз решается - пациент наблюдается [какое-то время].

• Почему в других регионах пофамильный список [льготников] существует, и его знают начиная от директора департамента, министра, и самое главное - в лекарственном отделе, который занимается этим обеспечением? А здесь тысячи таких людей! Что здесь [происходит, во Владимирской области]? Специфика региона такая, что у всех [льготников] вдруг [индивидуальная] непереносимость [препаратов] какая-то? Где доказательная база, что он не переносит этот препарат? Ни одной записи в амбулаторной карте нет.

• До 15 июня у нас работает комиссия по изучению тех самых рецептов, мы смотрим, как у нас работают доктора с выпиской льгот, совместно с Росздравнадзором она проводится. И [мы шокированы], когда мы видим, что врачебная комиссия [провела заседание], и на каком-то клочке бумаги стоит одна подпись врача. Но комиссия предполагает всё-таки какой-то набор людей, она же создана, есть приказы...

• Пишут, что есть индивидуальная непереносимость, а при этом в амбулаторной карте нет ни одной записи, что у человека есть индивидуальная непереносимость, или вообще какая-либо аллергическая реакция описана.

• [Мы знаем случаи], когда не соблюдается требование законодательства: если этот препарат вызывает непереносимость, мы обязаны подать экстренник в Росздравнадзор - эти случаи изучаются, это не просто так. Когда берёшь лекарство, читаешь аннотацию, там всегда есть вещи, которые прописаны, и если это, не дай бог, какая-то новая реакция, её изучают, комиссия есть специально созданная в Российской Федерации. За два года, как говорил [руководитель управления Росздравнадзора по Владимирской области] Александр Михайлович Лёзов, ни одного экстренника такого по льготе не поступило.

• Почему один главный врач строго исполняет все приказы, которые прописаны, и у него такая ситуация не складывается, а другие главные врачи себе это позволяют? Кто у нас работает с нарушителями законов? Вот пусть они с ними дальше и работают.

• Вот ввели МДЛП [систему мониторинга движения лекарственных препаратов], и мы видим строгий контроль. А что было с лекарствами раньше? На лекарства, которые закупались по льготе, мы не нашли накладных в аптечном складе. Мы не знаем, ни сколько и чего было принято, ни сколько отпущено. Но кто-то же должен за это, в конце концов, ответить!

• Почему сейчас Ольга Сергеевна [Гребнева] и Александр Сергеевич [Жестков] в ручном режиме отрабатывают каждое лекарство? Вот такими пачками к нам приходят жалобы ежедневно по лекарствам. А за каждой - человек! Как можно прервать курс его лечения? Что делать-то? Сейчас мы закупили лекарства, у нас в общей сложности, если взять региональную и федеральную льготу, мы закупили на миллиард. На миллиард! И я пошла к губернатору, и говорю: «Владимир Владимирович [Сипягин], я не знаю, куда мне деваться. Мне ещё нужно [дополнительное финансирование], потому что есть отсроченные рецепты. За эти три месяца мы их [количество] уменьшили, то есть, изначально, когда я пришла, у нас по федеральной льготе было около трёх тысяч отсроченных рецептов, а по региональной льготе было больше шести тысяч отсроченных рецептов - ну нет лекарств, не дают их. А сейчас эта цифра уменьшилась, и у нас по федеральной льготе сейчас отсроченных рецептов 215, а по региональной 3200. То есть, эта цифра, конечно, уменьшается, но я-то понимаю, что людей надо обеспечить лекарствами.

• Треть [отсроченных рецептов] - это вообще не жизненно важные лекарства, то есть по факту их не мог выписать врач, у него есть регламентирующие документы, которые позволяют ему выписать лекарства из перечня жизненно важных препаратов, и которые входят в данный стандарт, но тем не менее, к сожалению, врачи всё равно у нас выписывают всё, что хотят. Но мне купить их надо.

• Вот сейчас у нас ещё 415 миллионов из регионального бюджета выделены деньги на лекарства, и мы сейчас начинаем их торговать, и покупать всё, что нам необходимо.

• Нельзя оставить человека без лекарственного препарата! Давайте биться уже, в конце концов, за людей! Есть такой термин - «сохранённая жизнь», то есть, когда мы разрабатываем то или иное мероприятие, мы подразумеваем, что такое-то количество жизней мы сохраним. Но это дополнительные мероприятия, которые у нас периодически в планах мелькают. А здесь уже и так понятно, что если этому человеку было написано [выдать лекарство], а ты ему не дал, ты его риску подвергаешь.

• Это хорошо, что в области есть достаточное количество денег, честно. Сколько Владимирская область тратит из регионального бюджета на здравоохранение, ни на одну отрасль здесь больше столько не тратится. Выделяются деньги на строительство объектов здравоохранения, ремонты. Давай, главный врач, подсуетись, посмотри, что тебе и где надо сделать!

• Почему один главный врач это делает, а другой главный врач - ему чихать? Он и не хозяйственник и не медик, так скажем.

• Почему вдруг [некоторые врачи] говорят: «Нет, этот препарат ему дорогой, мы не будем покупать, мы вот это [купим]»? У нас сейчас в рамках национального проекта миллиарды направляются на лечение [людей]. Почему какой-то доктор может вершить судьбу [человека] - хочет, вот этот препарат назначает, или подешевле?

• Если у тебя есть возможность, почему ты не борешься за жизнь [пациента]?