«Я очень сильно надеюсь, что Минаев сохранит хладнокровие»

Накануне второго тура выборов губернатора Владимирской области оценку политической жизни 33 региона дал политолог, кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Владимирского филиала РАНХиГС, доцент ВлГУ и директор ООО «Среднерусский консалтинговый центр» Дмитрий Петросян.

Мы все попали в уникальную ситуацию. С чем мы пришли ко второму туру? Какие сейчас политические расклады и шансы на победу обоих кандидатов?

У нас есть два естественных варианта: либо побеждает Светлана Орлова, либо побеждает Владимир Сипягин. Есть третий вариант - казалось бы, фантастический - если выборы отменяют. Но, как показывает вариант Приморья, у нас ничего исключать нельзя.

Если берем первый вариант — побеждает Орлова. Какие на него работают факторы. Во-первых, безусловно то, что она действующий губернатор. Это дает ей возможность распоряжаться административным ресурсом, и она им активно распоряжается. Потому что мы видим, что сейчас довольно активно идет избирательная кампания — приезжает десант самых разных людей из Москвы: спортсменов, космонавтов. Задействованы наши, так называемые, лидеры общественного мнения, которые очень активно за нее агитируют.

Второй фактор — это то, что ей, видимо, больше, чем Сипягину, нужно победить. Для нее это вопрос жизни и смерти, а вот для Сипягина, я не уверен, вопрос ли это жизни и смерти - обязательно победить.

То, что Орлова действующий губернатор, может работать ей как в плюс, так и в минус, потому что именно ее пребывание на посту губернатора вызывает протестное голосование, которое мы в чистом виде видим. И что нам продемонстрировал избиратель в первом туре. А те, кто за нее сегодня активно агитирует, обращаются к рациональности людей, призывают сделать рациональный выбор и сохранить статус-кво, то есть проголосовать за стабильность.

Но мы видели в первом туре, что это протестное голосование, а оно никогда не опирается ни на какие рациональные факторы, оно иррационально. И в этом смысле все рациональные доводы, которые сейчас транслируют все, начиная от Родниной и кончая Аксеновым, они могут сыграть вобратную. Потому что вот это «надоела», «представитель власти», «сторонник пенсионной реформы», «просто чужой человек не из региона» - все это может сыграть, напротив, негативную роль. Так что - это палка о двух концах, пребывание на посту губернатора.

Люди, которых вы назвали лидерами общественного мнения — от промышленников до деятелей культуры, они по своей воле выражают поддержку власти?

У меня нет никаких оснований подозревать, например, деятелей культуры в том, что они под давлением все это делают. А это люди уважаемые, и будем считать, что они высказывают свое мнение, и каждый имеет право его иметь. Но, в принципе, исключать то, что на них оказывают какое-то давление, нельзя. С другой стороны, они же понимают, что им здесь продолжать жить, выступать, общаться с уважающими их сегодня владимирцами. И поэтому каждый, наверное, должен взвесить для себя это, когда на него давят. Еще раз говорю, подозревать мы никого не можем. Но, возможно, давят, потому что мы знаем, что оказывать давление у нас власть умеет и любит. А уж кто там поддался давлению, а кто искренне считает, что нужно оставить все, как есть, пусть будет на совести каждого.

А второй кандидат в губернаторы?

Итак, что работает на Сипягина. На него, безусловно, работает то недовольство властью, которое сложилось и, очевидно, изменившиеся в последние буквально месяцы атмосфера и отношение к власти, которое и вызывает протестное голосование. Оно произошло не во всех регионах. Мы видим, что это произошло в меньшинстве из тех мест, где были выборы. А значит, есть какие-то факторы внутренние, которые это дело усилили.

Мы знаем, что владимирский избиратель всегда довольно насторожен к власти, и никогда действующая власть здесь никаких сверх-результатов не получала. Много недовольных было всегда: людей с разными взглядами, но настроенных оппозиционно. Вот это сейчас сработало на Сипягина в первом туре.

Но первый тур и второй тур - это разные вещи. Потому что там можно проголосовать за любого, лишь бы не за власть, а результатом будет всего лишь второй тур, то здесь люди уже, действительно, будут по-другому взвешивать. Потому что, надо прямо сказать, что Сипягин тоже не является любимцем публики — таким, именно за которого однозначно пойдут голосовать. И сможет ли он собрать все протестные голоса во втором туре - большой вопрос. И хочет ли он их собрать — это еще один вопрос. Потому что на него тоже ведь может быть оказано давление в том смысле, чтобы он как-то не очень активно себя вел, может быть, как-то самоликвидировался как кандидат, и все это мы понимаем. Здесь давление может быть оказано более жесткое, чем оно может быть оказано на деятелей культуры или лидеров общественного мнения.

Второй вопрос — это коммунисты, которые не оказывают ему в этом смысле никакой поддержки, которые не призывают своих сторонников голосовать за Сипягина, а, напротив, призывают в последнее время портить бюллетени и выражать протест таким образом. Но подобная тактика сейчас будет работать как раз против Сипягина, так как его задача — собрать протестные голоса, а в этом случае протестные голоса разойдутся и это не имеет никакого арифметического смысла: они не будут учитываться, потому что во втором туре достаточно простого большинства.

С другой стороны, Орловой очень сильно увеличить свой рейтинг тоже вряд ли удастся. За нее, скорее всего, проголосовали уже все, кто мог за нее проголосовать. Потому повысить его сильно вряд ли удастся. Но скорее всего, надо предполагать, что все возможные сторонники уже пришли и проголосовали. Потому что среди тех, которые не пришли — а это все-таки 70% избирателей — скорее всего, преобладают либо те, которые абсолютно равнодушно относятся к власти, либо ей недовольны, и поэтому не пошли на выборы.

Из этой логики следует, что, чем больше не придет людей, тем это больше сыграет на руку Светлане Орловой?

Дело в том, что, если эти люди не пришли в первом туре, то их надо еще привести во второй. То есть, их надо мобилизовать. И для этого Сипягин должен иметь такое же или хотя бы в половину такого же желания победить, какое имеет Орлова. А Орлова имеет огромное желание. И по тому, как она сейчас работает, мы понимаем, что это вопрос, действительно, очень жизненный — выиграть и остаться на этом посту со всех точек зрения: и с политической, и с экономической, и просто ради самооценки.

А Сипягин же был технический кандидат и не особенно хотел выиграть. И если это желание появилось, если есть какие-то договоренности, например, между ЛДПР и администрацией президента, что «ладно — мы решили отдать область, пусть будет такой эксперимент и ЛДПР будет представлена в этом регионе». Это, кстати, тоже очень важный фактор: администрация президента будет разбиваться в лепешку, чтобы сохранить для Орловой область, либо она просто отдаст это на волю избирателя и не будет здесь особенно давить. Особенно, после Приморья, что тоже можно предположить. И тогда это тоже усиливает позиции Сипягина.

А, кстати, сама его принадлежность к ЛДПР, напротив, ослабляет его позиции. Потому что есть очень много избирателей, которые властью могут быть недовольны, но не представляют себе, как голосовать за представителя ЛДПР.

То есть, это сейчас такой «кот в мешке»? И складывается ситуация, когда люди про самого Сипягина знают достаточно мало, и в основном ассоциируют его с Владимиром Жириновским?

Да. Люди знают про самого Сипягина достаточно мало. Но сама принадлежность к ЛДПР по закону работы стереотипов сразу от него отворачивает. И таким образом, получается, что людям предлагается сделать выбор между уже работающим и уже каким-то образом проявившим себя губернатором и абсолютной неизвестностью. И люди оказываются перед неизвестностью. А для многих ЛДПР связывается с определенным радикализмом и не для всех приемлемой идеологией, ориентированность тоже на сотрудничество с «Единой Россией» - это может многих остановить. И поэтому многие могут, действительно, никого не слушая, испортить бюллетени или просто не пойти — и это будет уже, безусловно, плюсом в копилку Орловой.

Здесь очевидно что? Что у нас среди большей части так называемой региональной элиты есть очень сильное неприятие Орловой. Но вот есть ли такого же рода неприятие ее среди рядовых избирателей — этого я бы не рискнул утверждать, потому что на протяжении последних лет социология этого в целом не показывала. Она показывала, что большинство относится довольно спокойно: есть группы, которые ее не приемлют, и есть группы, которые относятся к ней очень хорошо. И эти группы были примерно равны. И поэтому мы видим, что большинство не пришло, а пришли люди, заряженные «за» или «против».

Но еще раз говорю: в первом туре люди не голосовали за то, что у них будет губернатор — представитель ЛДПР. А теперь им придется за это проголосовать. И для многих это очень большая идеологическая, нравственная, внутренняя проблема, потому что они должны на это решиться. А значит — они должны очень сильно хотеть, чтобы Орловой не было. А вот насколько большинство этого хочет — большой вопрос.

Это негативное отношение к власти, которое спровоцировало протестное голосование, чем вызвано?

Тут есть ряд факторов. Во-первых, это человек не свой - раз. Во-вторых, стиль ее общения с теми же представителями местной элиты и главами муниципальных образований кому-то нравится, но многим — нет. Потом - окружение, которое она с собой привела, и многие из которого отправились в СИЗО. Соблюдая презумпция невиновности, не будем их ни в чем обвинять, но общественное мнение далеко не всегда эту презумпцию соблюдает, и потому это тоже отталкивает.

Потом — активная деятельность ряда средств массовой информации, которые, на самом деле, довольно объективно давали информацию. Но власть это воспринимает как чуть ли не экстремизм, в результате чего демонстрируется борьба с этими средствами массовой информации и обзывание их всякими нехорошими словами. Это у населения тоже вызывает неприятие и еще больший интерес у читателей и желание еще больше читать эти средства массовой информации, а значит — знакомиться со всякими нелицеприятными фактами и оценками деятельности Орловой. А чрезмерно позитивное освещение в официальных средствах массовой информации тоже многих отталкивает, потому что набивает оскомину. Так что здесь — очень много факторов.

Почему коммунисты заняли именно такую позицию во втором туре?

Во-первых, коммунисты и представители ЛДПР — это всегда традиционно соперничающие за голоса избирателей и критикующие друг друга партии. В Госдуме у них друг на друга нападки: Жириновского на коммунистов, коммунистов — на Жириновского. У нас тоже самое происходит: Пузанов всех троллит и постоянно нападает на местных коммунистов. Поэтому и в ходе избирательной кампании они друг друга активно критиковали. И в силу всего этого им сейчас перестроиться и вместе выступать против Орловой — это значит отказаться от всей предыдущей борьбы.

Плюс, мы тоже знаем, что коммунисты — это партия, которая очень четко прислушивается ко всяким сигналам из администрации президента и, в общем-то, не является реально оппозиционной. Поэтому всегда все и договариваются. Плюс к этому — появление Шевченко у нас как лидера местных коммунистов было довольно неожиданным и, в общем, говорит о том, что что-то тут есть непонятное внутри региональных коммунистов, так как не произошло выдвижения своего местного лидера. И они привлекают яркую фигуру, в отношении которой можно было бы заранее предположить, что на пост кандидата в губернаторы не пустят. И я могу представить, что и безо всякого давления многие муниципальные депутаты просто не готовы были подписаться за Шевченко. Потому что, почему они должны решить, что вдруг краснобай и баламут должен стать губернатором? Непонятно. Поэтому, конечно, какое-то давление, как всегда, наверное, оказывалось. Но кто-то, наверное, и сам его не приемлет.

В результате всего этого коммунисты остались на выборах губернатора без кандидата. Опять же, не будем никого голословно обвинять, чтобы это не рассматривалось как агитация перед выборами, что вот они, например, пошли на соглашение и специально перед выборами сделали так, чтобы их кандидата не было. Но, во всяком случае, именно этого они в итоге и добились — что на выборах губернатора они остались без кандидата. И это, в общем-то, всем удобно оказалось. И в результате всего этого технический кандидат, в общем-то, и фактически победил в первом туре и вышел во второй. Спровоцировав тем самым теперь вот такую мало предсказуемую ситуацию.

И, взвешивая это все, сейчас очень сложно сказать, кто победит, потому что это тот случай, когда все зависит как раз от того, с каким настроением придет избиратель и что он выберет. Либо проголосует за то, что уже есть и «не было бы хуже». Либо выступит за сменяемость власти вне зависимости от того, кто придет.

Как обстоит ситуация с организацией наблюдения на выборах? И насколько, с вашей точки зрения, от этого могут зависеть результаты голосования?

Времени качественно подготовить наблюдателей уже нет. «Голос» объявил, что им запрещают наблюдать. Наша областная избирательная комиссия отвергает эти обвинения.

Но я хочу сказать, что сейчас, действительно, очень много зависит от Вадима Минаева — как ни странно. Очень много зависит. Потому что очевидно, что для того, чтобы натянуть процент в случае неочевидной победы, нужны будут очень большие фальсификации. И я думаю, кстати говоря, зная Вадима Минаева и оценивая его предыдущую деятельность, может быть, многие со мной не согласятся, но, мне кажется, что в этой ситуации, если на него будет оказано какое-то давление, он на это вряд ли пойдет. Особенно учитывая опыт Приморья, сейчас для всей его жизни и будущей карьеры очень опасно: поддаться давлению и вдруг заняться очень серьезными фальсификациями. Небольшие фальсификации здесь вряд ли что-то дадут, поэтому я очень сильно надеюсь на то, что он сохранит хладнокровие и продолжит курс на честный подсчет голосов — то есть, как раз то, что мы видели в первом туре.

И, опять же, если у администрации президента нет непреодолимого желания сохранить именно Орлову и любыми способами добиться ее победы, то они оказывать давление не будут. А с местным давлением, я думаю, Минаев справится.

В последние дни довольно много сообщений, что на людей начали оказывать давление. При этом официально об этом никто не хочет говорить. Почему так происходит?

Сейчас Орловой и ее команде выгодно, чтобы явка была еще ниже, чем она была до этого. А значит загонять людей на избирательные участки нет смысла. Для того чтобы не понять, что фотографирование бюллетеня, это незаконное требование, которое, на самом деле, невозможно проверить, надо быть, по-моему, вообще, полным идиотом, совершенно необразованным и абсолютно запуганным человеком. Поэтому большинство людей такие требования только отвращают и заставляют по-другому себя вести — то есть, проявить опять протест. Поэтому, возможно, есть какие-то руководители, которые желают выслужиться и такие требования предъявляют. Но я не думаю, что это сейчас будет носить централизованный характер, потому что ситуация все-таки не такая, как на президентских выборах — там задача как раз была обеспечить очень высокую явку, и поэтому давление было именно в эту сторону направлено. Так что мне кажется, что вот именно этот фактор играет здесь не самую главную роль. И плюс, мне кажется, что здесь многие руководители учреждений могут, напротив, в некотором смысле саботировать подобное давление сверху. Потому что и их авторитет страдает. В конце концов, в случае поражения Орловой, они, на самом деле, ничего не теряют. Потому что потом просто некому будет проверять: отправляли они куда-то кого-то или не отправляли, фотографировал кто-то что-то или нет.

Я, вообще, не готов ничего прогнозировать, потому что, с моей точки зрения, расклад сил сейчас абсолютно непредсказуем. Поэтому буквально в кабинках будет решаться — кто решит пойти, не посчитают ли те, кто уже протестно голосовал, что они уже свое дело сделали, «козу» показали власти и теперь можно никуда не ходить. Либо, наоборот, они активизируются и пойдут. Факторов очень много, и как этот пасьянс разложится, мы скоро узнаем.

Почему Орлова не пошла перед вторым туром на дебаты, и публичного диалога между кандидатами так и не состоялось? Это свидетельствует о растерянности, в которой все пребывали после объявления результатов голосования? Или есть какая-то другая причина?

Я думаю, была взята стратегия на то, чтобы лично общаться с людьми - ездить по области и выступать, чем попадать в ситуацию, когда тебе задают неудобные вопросы, на которые тебе надо отвечать.

Вы видели ролик, который выпустила команда Светланы Орловой? Суть которого в публичном признании своих ошибок и обещании их исправить, если избиратели дадут губернатору второй шанс? Это может скорректировать настроения жителей Владимирской области?

Это как раз показывает, что для нее победить — жизненно важно. Она реально удивлена и говорит о том, что признает ошибки. Но сыграет ли это или нет? Вы знаете, здесь можно опять же перечислят достижения: и реальные, и мнимые - какие угодно. Но это как в любви: нравится или не нравится — все. Если есть уже протестное голосование, то это не перебить сообщениями о том, что вы там чего-то построили.

Для жителей и избирателей самое важное, что кто бы ни победил, мы должны какой урок извлечь? Что мы должны научиться контролировать власть. Кто бы ни победил, нам надо начинать выстраивать институты, которые позволят обществу или хотя бы активным людям коммуницировать с властью и контролировать ее. И, возможно, как раз несколько изменившийся состав Законодательного Собрания позволит это сделать. И это, действительно, гораздо важнее того, кто победит. В конце концов, губернаторы уходят, а общество остается. И вот для того, чтобы не загонять себя в ситуацию, когда мы сначала очаровываемся, а потом разочаровываться, мы должны учиться контролировать власть, коммуницировать и добиваться своих интересов.

Какие институты нужно начинать отстраивать и какие механизмы использовать для взаимодействия и контроля власти?

Какие-то у нас есть. У нас еще 10 лет назад была интересная политическая жизнь и интересный расклад сил. В результате у нас что-то сохранилось. Например, средства массовой информации у нас сохранились, которые готовы смело и открыто критиковать власть. Этот механизм у нас есть, и он просто должен более активно работать.

У нас есть механизм общественных слушаний, который мы не на полную катушку задействуем, но который, например, помог предотвратить перекрытие и превращение в пешеходную зону улицы Большой Московской. У нас есть политические партии, которые при новом раскладе сил в Законодательном Собрании, может быть, будут более смело себя чувствовать. Потому что сейчас они очень запуганы, то есть, формально они оппозиционные, а в реальности пока что нет — и это тоже надо наверстывать. Ну, и надо как-то развивать некоммерческий сектор - общественные организации.

Расклад в ЗакСобрании поменяется потому, что туда пришли яркие люди, которые не побоятся говорить жесткие вещи? Или в связи с тем, что разные партии получили большее количество кресел? Хотя большинство пока остается все равно у одной партии.

Да, у одной партии остается большинство, но оно не абсолютное, это раз. Во-вторых, пришли яркие, опытные люди, например, такие как Сергей Казаков, который вернулся и который поднимает самые неудобные вопросы, может оппонировать. Если у нас будет все-таки заседать Шевченко, как он это обещает, тоже будет очень интересно понаблюдать, что из этого получится. И поэтому интересно, как там будут складываться отношения между единороссами, ЛДПРовцами и коммунистами. В общем, это абсолютно другая ситуация, что ни говори. Все оживляется, и это не может не радовать.

Если в кресло губернатора сядет Сипягин, это спровоцирует реальный диалог с ЗакСобранием. Мы можем вернуться к ситуации, когда законодательная и исполнительная власть сбудут представлять разные политические силы, а значит оппонировать друг другу и друг друга контролировать?

Мне кажется, что сейчас, поскольку у нас голосование в два тура, что даже, если Орлова победит, она будет уже не в том положении, в котором была в прошлый раз. И даже ей будут активно оппонировать, я думаю. И она должна будет прислушиваться, если она способна извлекать какие-то уроки. А уж Сипягину тем более будут оппонировать. В любом случае, ситуация уже поменялась.