Ангел Божий русской поэзии
02.12.2010 08:00 Рубрика: Культура
28 ноября исполнилось 130 лет со дня рождения замечательного русского поэта Александра Блока. Своими мыслями о сегодняшнем восприятии его поэзии, о ее исторической роли, о личности Блока делится с читателями «М» член Союза писателей России владимирский поэт Вячеслав Улитин.
Ангел божий русской поэзии… Так звучит не только монограмма имени Блока, сама поэзия этого удивительного поэта изменила русскую душу, сделала ее тоньше, изящнее, ангеличнее, если хотите. С него началась новая эпоха, и редко кто из поэтов не попадал под обаяние его поэзии. Напряженная муза Блока по-ангельски возвещала трагедию XX века - «невиданные мятежи» - и вместе с тем вселяла мощную энергию:
О, я хочу безумно жить:
Все сущее увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
Мне лично близка его мистически-религиозная нота, я живу с блоковскими волшебными строками:
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету,
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну...
О космической весне майских дней и ночей никто не сказал музыкальнее и возвышеннее! Когда думаю о судьбе Отечества, о России, невольно на память приходят строки того же Блока:
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
В 2010 году великому русскому поэту исполнилось бы 130 лет. Родился он в Петербурге 16 ноября 1880 года (по новому стилю - 28 ноября). Приходится напоминать о дате рождения гордости русской поэзии, потому что в наше странное мутное время интерес к стихам (и это в России, где «поэт больше, чем поэт»!) заметно угас. Как-то одного студента гуманитарного вуза я спросил, знает ли он поэзию Блока, но тот даже имени его как будто и не слышал. Времена явно не романтические: современную жизнь захлестнула меркантильная прагматическая струя, люди словно одержимы демоном потребления. В Лету давно канули споры лириков и физиков. В Европе поэзия умерла еще в прошлом веке. Не зря Фаина Раневская, наша знаменитая актриса, говорила: «Европа - обывательница. Она не любит поэзию...». Сбываются пророческие строки Осипа Мандельштама: «Наступает глухота паучья, ты напрасно Моцарта любил...».
Привычным стало жить без Моцарта, без классической музыки и уж, конечно, без ангела русской поэзии. Во всяком случае, мы давно не ищем в стихах пророческого осмысления времени. И это драматично. Разучиваясь любить поэзию, мы разучиваемся любить природу. Пейзаж, как я уже как-то писал, почти отсутствует в прозе современных писателей-постмодернистов. Да и в телевизионных сериалах мы не видим неба и звезд. Все действие происходит в «шикарных» апартаментах новых русских. И вспоминается с ностальгией, сколько было пространства в фильмах С.Бондарчука, у которого, как и у Блока, юбилей в этом году. Вспомним недавно показанный по ТВ фильм «Война и мир». Эту смену планов с человеческого, земного на космический. Здесь каждое действие на земле, каждое чувство имеет продолжение божественное, присутствие чуда жизни в каждой сцене, где русская зима, чистота святок, желание настоящей любви соединены с симфонией подлинного бытия. Но о творческом дуэте Л.Толстого и С.Бондарчука нужно писать отдельно.
Дерзаю сказать, что мы разучились смотреть на историю, явления природы, на саму жизнь глазами поэта. Уже в самом начале цивилизации Блок предрекал ее конец:
Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?..
И вот мы уже живем внутри этого пророческого прозрения. Оно стало частью нашей жизни - увы, насквозь катастрофической; не проходит и дня, чтобы на планете что-нибудь не взорвалось, не утонуло, не погибло... Риторически звучат (кто сегодня их слышит?) строки поэта:
О, стальная, бесстрастная птица,
Чем ты можешь прославить Творца?..
Сам Блок прославил Творца всей своей жизнью пророка, угадавшего космический процесс исторического бытия. В его творчестве вместилось все: судьба России, которая, по его мнению, вся в грядущем. Намек на будущую пассионарность, о чем глубинно написал потом Лев Гумилев. Здесь и связь с Востоком («да, скифы мы, да, азиаты мы...»). «Чувство неизведанной дали» побуждало поэта совершать ошибки, были у него и заблуждения, и падения, но завороженность своей провидческой ролью помогала ему создавать шедевры. Уж очень была трудна и символична задача поэта:
Идут часы, и дни, и годы,
Хочу стряхнуть какой-то сон,
Взглянуть в лицо людей, природы,
Рассеять сумерки времен...
Блоковский символизм сросся с его жизнью, с его обликом. Поэт пишет в одном из писем горькие слова: «нам предлагают: пой, веселись, а у нас лица обожжены и обезображены лиловым сумраком...».
Заново прикоснувшись к поэзии Блока, я понял, что постепенно исчезает этот неравнодушный, «достоевский» тип людей (за все виноватый, за все ответственный). Появляется все больше людей равнодушных, теплохладных... И вот что удивительно: после Блока почти исчезла пророческая нота в русской поэзии. Разве только у Ходасевича, у Мандельштама она еще зрима, да появилась в конце XX века у Николая Рубцова и Юрия Кузнецова.
Мировая пошлость, которой так опасался Блок, совсем захлестнула наше бытие. Внутренний мир человека под железным натиском глобализма резко изменился. Куда нас приведет глухота к культуре, к ее возвышенным сигналам?..
Думая о Блоке, я думаю об архетипе поэзии вообще, о судьбе поэта в мире. Судьба пророка, с его мессианской ролью, обязывала Александра Блока участвовать в первой мировой войне 1914 года, ходить среди взбунтовавшейся толпы в феврале, октябре 1917 года. Вероятно, странно было видеть его сутуловатую длинную фигуру среди пьяной распоясавшейся матросни... Невольно вспоминается Бодлер с его известным стихотворением «Альбатрос»: «Но ходить по земле среди свиста и брани исполинские крылья мешают ему...». Трудно было ходить по земле поэту, ведь все, что происходило, воспринималось им как значительный символ, переживалось и выливалось в вечные строки поэзии. Он умер в 40 лет, задохнувшись и не услышав больше поэзии вокруг и в себе. «Там человек сгорел» (А.Фет). Это о нем. Его, ангела русской поэзии, не расстреляли чекисты, отыгрались на пассионарном офицере-поэте Николае Гумилеве, он сгорел в пламени безумной русской революции.
«О Блоке молитесь, о Блоке...» - призывал один из соотечественников. Другой же известный оптинский старец Нектарий уверенно сказал страдающей матери поэта: «Не горюйте, он в раю». Верится больше старцу: поэт пережил страдания, муки за Отечество, за други своя. А место мучеников где?.. В Царствии Божием. Вячеслав Улитин,
поэт, член Союза писателей России.
Ангел божий русской поэзии… Так звучит не только монограмма имени Блока, сама поэзия этого удивительного поэта изменила русскую душу, сделала ее тоньше, изящнее, ангеличнее, если хотите. С него началась новая эпоха, и редко кто из поэтов не попадал под обаяние его поэзии. Напряженная муза Блока по-ангельски возвещала трагедию XX века - «невиданные мятежи» - и вместе с тем вселяла мощную энергию:
О, я хочу безумно жить:
Все сущее увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
Мне лично близка его мистически-религиозная нота, я живу с блоковскими волшебными строками:
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету,
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну...
О космической весне майских дней и ночей никто не сказал музыкальнее и возвышеннее! Когда думаю о судьбе Отечества, о России, невольно на память приходят строки того же Блока:
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
В 2010 году великому русскому поэту исполнилось бы 130 лет. Родился он в Петербурге 16 ноября 1880 года (по новому стилю - 28 ноября). Приходится напоминать о дате рождения гордости русской поэзии, потому что в наше странное мутное время интерес к стихам (и это в России, где «поэт больше, чем поэт»!) заметно угас. Как-то одного студента гуманитарного вуза я спросил, знает ли он поэзию Блока, но тот даже имени его как будто и не слышал. Времена явно не романтические: современную жизнь захлестнула меркантильная прагматическая струя, люди словно одержимы демоном потребления. В Лету давно канули споры лириков и физиков. В Европе поэзия умерла еще в прошлом веке. Не зря Фаина Раневская, наша знаменитая актриса, говорила: «Европа - обывательница. Она не любит поэзию...». Сбываются пророческие строки Осипа Мандельштама: «Наступает глухота паучья, ты напрасно Моцарта любил...».
Привычным стало жить без Моцарта, без классической музыки и уж, конечно, без ангела русской поэзии. Во всяком случае, мы давно не ищем в стихах пророческого осмысления времени. И это драматично. Разучиваясь любить поэзию, мы разучиваемся любить природу. Пейзаж, как я уже как-то писал, почти отсутствует в прозе современных писателей-постмодернистов. Да и в телевизионных сериалах мы не видим неба и звезд. Все действие происходит в «шикарных» апартаментах новых русских. И вспоминается с ностальгией, сколько было пространства в фильмах С.Бондарчука, у которого, как и у Блока, юбилей в этом году. Вспомним недавно показанный по ТВ фильм «Война и мир». Эту смену планов с человеческого, земного на космический. Здесь каждое действие на земле, каждое чувство имеет продолжение божественное, присутствие чуда жизни в каждой сцене, где русская зима, чистота святок, желание настоящей любви соединены с симфонией подлинного бытия. Но о творческом дуэте Л.Толстого и С.Бондарчука нужно писать отдельно.
Дерзаю сказать, что мы разучились смотреть на историю, явления природы, на саму жизнь глазами поэта. Уже в самом начале цивилизации Блок предрекал ее конец:
Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?..
И вот мы уже живем внутри этого пророческого прозрения. Оно стало частью нашей жизни - увы, насквозь катастрофической; не проходит и дня, чтобы на планете что-нибудь не взорвалось, не утонуло, не погибло... Риторически звучат (кто сегодня их слышит?) строки поэта:
О, стальная, бесстрастная птица,
Чем ты можешь прославить Творца?..
Сам Блок прославил Творца всей своей жизнью пророка, угадавшего космический процесс исторического бытия. В его творчестве вместилось все: судьба России, которая, по его мнению, вся в грядущем. Намек на будущую пассионарность, о чем глубинно написал потом Лев Гумилев. Здесь и связь с Востоком («да, скифы мы, да, азиаты мы...»). «Чувство неизведанной дали» побуждало поэта совершать ошибки, были у него и заблуждения, и падения, но завороженность своей провидческой ролью помогала ему создавать шедевры. Уж очень была трудна и символична задача поэта:
Идут часы, и дни, и годы,
Хочу стряхнуть какой-то сон,
Взглянуть в лицо людей, природы,
Рассеять сумерки времен...
Блоковский символизм сросся с его жизнью, с его обликом. Поэт пишет в одном из писем горькие слова: «нам предлагают: пой, веселись, а у нас лица обожжены и обезображены лиловым сумраком...».
Заново прикоснувшись к поэзии Блока, я понял, что постепенно исчезает этот неравнодушный, «достоевский» тип людей (за все виноватый, за все ответственный). Появляется все больше людей равнодушных, теплохладных... И вот что удивительно: после Блока почти исчезла пророческая нота в русской поэзии. Разве только у Ходасевича, у Мандельштама она еще зрима, да появилась в конце XX века у Николая Рубцова и Юрия Кузнецова.
Мировая пошлость, которой так опасался Блок, совсем захлестнула наше бытие. Внутренний мир человека под железным натиском глобализма резко изменился. Куда нас приведет глухота к культуре, к ее возвышенным сигналам?..
Думая о Блоке, я думаю об архетипе поэзии вообще, о судьбе поэта в мире. Судьба пророка, с его мессианской ролью, обязывала Александра Блока участвовать в первой мировой войне 1914 года, ходить среди взбунтовавшейся толпы в феврале, октябре 1917 года. Вероятно, странно было видеть его сутуловатую длинную фигуру среди пьяной распоясавшейся матросни... Невольно вспоминается Бодлер с его известным стихотворением «Альбатрос»: «Но ходить по земле среди свиста и брани исполинские крылья мешают ему...». Трудно было ходить по земле поэту, ведь все, что происходило, воспринималось им как значительный символ, переживалось и выливалось в вечные строки поэзии. Он умер в 40 лет, задохнувшись и не услышав больше поэзии вокруг и в себе. «Там человек сгорел» (А.Фет). Это о нем. Его, ангела русской поэзии, не расстреляли чекисты, отыгрались на пассионарном офицере-поэте Николае Гумилеве, он сгорел в пламени безумной русской революции.
«О Блоке молитесь, о Блоке...» - призывал один из соотечественников. Другой же известный оптинский старец Нектарий уверенно сказал страдающей матери поэта: «Не горюйте, он в раю». Верится больше старцу: поэт пережил страдания, муки за Отечество, за други своя. А место мучеников где?.. В Царствии Божием. Вячеслав Улитин,
поэт, член Союза писателей России.
Источник публикации: Молва. Культура
www.vladimironline.ru