Яблоневый свет Юрия Ткачева

В мастерской владимирского графика Юрия Ткачева полно старых, можно сказать, даже старинных вещей: на подоконнике рядком примостились «чугуневые» утюги, на столе между офортами художника - образцы стекольной промышленности прошлого века, почти в центре комнаты, на почетном месте - шкаф с резьбой, а еще - веретенца, гребешки, кувшины, колокольчики… Все какое-то нездешнее, несовременное. Да и сам хозяин мастерской слишком светел, чтобы без труда вписать его «в контент» суеты XXI века.

Расположившись на диване, словно переехавшем из деревенского дома, Юрий Константинович любезно предложил гостье-журналистке кресло, что тоже родом из «не наших времен». И потекла под аромат размолотого в ручной меленке кофе неспешная беседа с Художником.

- Что Вы так старью восхищаетесь? - недоумевает Юрий Константинович. - У многих наших художников в мастерских немало вещей из крестьянского быта. Хотя, конечно, все, что меня окружает здесь: и мебель, и утварь, все очень… человеческое. Все это настраивает на другой мир. Я вот сознательно не хочу делать из мастерской современный офис. Не нужен мне здесь компьютер и причесанная черно-белая, якобы стильная, мебель! Думаю, и другие художники со мной согласятся. Мы ж другие, и мир наш не такой, как «в европах». Иначе и картины наши были бы, что у немцев, без русской души, без грустинки и изюминки.

- Да Вы - патриот, Юрий Константинович! С какой любовью Вы про душу, про предметы «старины глубокой»! А вообще что Вы любите? Каким Вы себя знаете?
- Ну, было бы логично, чтобы про меня рассказывали другие: со стороны видней, а я себя, можно сказать, и не знаю. А что люблю? Вот кофеек люблю с утра выпить с моим другом Мишкой Кочешковым, художником нашим владимирским. Приходишь в мастерскую, и как ритуал - утренний кофе с Михаилом. Помогает, знаете ли, уйти от суеты, настроиться на работу. А в основном, люблю работать. Делаю офорты, и хотелось бы, чтобы это было моей главной деятельностью, но жизнь вмешивается и вносит коррективы: «суета сует».

- Юрий Константинович, Вы известны как оформитель многих книг, буклетов, альбомов. Это любимое детище или «суета» и кусок хлеба?
- Оформление книг - тоже любимое занятие и, кстати, профессия, ведь я окончил московский полиграфический институт. Но в этой работе многое зависит от заказчика. Начинаю-то я всегда с удовольствием, но ведь многие писатели или составители дают установку художнику: «Сделай так, чтобы мне нравилось». Сразу становится грустно, потому что нет доверия. А в итоге - перегруз, потеря стиля. Не хочется потом ставить автограф под работой, сделанной по заказу господина с деньгами, но без вкуса. Но если отвлечься от грустных мыслей, то мое творчество - это параллельные линии: офорты, акварели, книги. Не зря же кто-то мудрый сказал, что отдых - смена видов деятельности. Честно говоря, я даже не представляю, если бы я сосредоточился на чем-нибудь одном, был ли бы толк? Про меня жена так и говорит: «Ты самый занятой нищий на свете». Вот сейчас она в деревне, и я туда рвусь - работать надо, пока лето, благодать, «погоды стоят замечательные», но рад бы в рай, да дела не пускают.

- А деревня для вас - это рай? Вы человек природы?
- Безусловно! Деревенька-то моя - Дровники Суздальского района - какая хорошая, глухая, все заросло! Действительно рай для художника. Я там рисую не выходя с огорода. Никуда там за сюжетами ходить не надо: открой глаза, оглянись, и вот - все перед тобой! К примеру, белят яблони по весне. Садовод радуется, что жучки дерево не попортят, от солнца оно будет защищено. Но художнику не это важно, у него другой взгляд. Надо уловить ритм белых стволов на темном фоне. Офорт - техника сложная, но тем и интересна. Радостно, когда на твоей работе белые яблоневые стволы засияют из темноты, когда веточки уходят в небо, и в их сплетении - неброская красота сада. Художник ведь для того и рисует, чтобы люди увидели красоту в самых обычных вещах. Не нужно для этого ездить в заморские страны, экзотику искать. Уникальность - в деталях. В том, например, как длинные тени падают на крышу, как утреннее солнце преображает старый дом, как появляется дымка над садом, и свет, найденный художником, наполняет его работу, а потом передается людям, увидевшим картину.

- По-Вашему, выходит, что красивей «родных осин» и не может ничего быть, а заброшенная деревня - предел мечтаний эстета-урбаниста…
- Ну, кто-то по-другому чувствует, я же не навязываю свою философию. Но мое стойкое убеждение, что художник не должен рисовать красоты, бросающиеся в глаза: зачем, если их и так видно? Деревня же дает возможность приглядеться к миру, остановиться, задуматься. В городе суета заедает, бежишь все время куда-то, сосредоточиться на работе сложно. У нас ведь в мегаполисах скорости совсем другие, и это интересно, современно, но я заметил, что все идеи, мало-мальски стоящие, у меня все равно на природе рождаются, когда летний деревенский сезон наступает. И уж так получается, что для меня натура - командир.

- Но свет и яблоневый цвет, и букеты из полевых цветочков - летняя натура, да и деревеньки среднерусские по зиме только грусть-тоску нагоняют. А ведь творчество - не сезонная работа. Художнику нужно все время быть в строю. Или это не так?
- Да, в глухую деревню зимой не наездишься, но тут и город замедляет темп, располагает к себе. Зима - вообще время графиков. Этот сезон очень графичен и дарит нам особую историю красоты: низкое солнце, снег, четкие линии зданий и деревьев. Как и всегда, зимой нужно просто увидеть, ради чего ты садишься рисовать. Найти, так сказать, изобразительную идею, а потом идти к Гармонии.

- А как для Вас соотносятся понятия «творчество» и «ремесло»?
- Что есть ремесло? Ты работаешь и хочешь, чтобы твои картины были все лучше и лучше, развиваешься, стремишься к совершенству. К сожалению, сейчас новые веяния захлестнули народ. Художнику стало не обязательно уметь рисовать. Можно уйти в инсталляцию, перформанс. Но это, так называемое современное искусство, - другое искусство, к изобразительному оно никакого отношения не имеет. Я не против: устраивайте биеннале, но учите художника ремеслу. А так получается, что даже и в художественных вузах стали меньше учить, уходя от ремесла к творческой фантазии, ставя задачу удивить, быть непохожим, и только. Такое искусство удивляет, но не греет. Да, собственно, и удивлять уже перестало. Как бы кто ни относился к «передвижникам», но такого мастерства уже нет, вернее - оно уходит, так как не востребовано обществом. Но мастерство без творчества тоже жить не может. Оно мертво. Умелый рисовальщик без души - это еще не Художник!

- Спасибо за интересный разговор, Юрий Константинович! Успехов Вам!
Беседу вела Евгения АРЕФЬЕВА.
Фото автора.